|
И сейчас чувствовала даже облегчение оттого, что ее не провожают шепотки и любопытные взгляды. Она была слишком мала, что бы осознать и запомнить тот момент, когда из драгоценного цветка, венчающего крону благородного родового древа, превратилась в объект для всеобщей жалости, смешанной со злорадством, — как бывает всегда, когда беда постигает тех, кто некогда был успешен и счастлив.
Просто вокруг оставалось все меньше людей — уже не так часто приходили знакомые, становилось меньше рабов, даже ее пятнадцатилетний старший брат внезапно оставил дом: в глазах отца стояли слезы, когда он говорил о том, что Тайрен приносит себя в жертву, спасая хотя бы честь семьи, если не может спасти все остальное. Потом ушел и отец — туда, откуда не возвращаются… Наир привыкла к многозначительным взглядам за спиной, ведь последние годы она была таким же залогом, как и их земля, или мебель в доме. О нет, не уединение тяготило ее. Страх, дракон прав — именно страх разъедал ее душу. Разъедал давно, — с тех пор, как она поняла, что ни люди, ни вещи, к которым ты привязан, не могут быть с тобой всегда и всегда, всегда есть, что терять… Сейчас — терять ей было уже почти нечего. Только жизнь, честь и последние остатки воли… В очередной раз провожая взглядом неспешно уходящего дракона, Наир поклялась себе, что по крайней мере страху она себя не отдаст! И все же не могла отделаться от мысли о судьбе своих предшественниц. Что стало с ними и что ждет ее? Голова раскалывалась от попыток подогнать свои предположения под образ дракона, который по-прежнему вел себя так, как если бы она была не более, чем бродячей прикормленной собакой… Пытаясь хоть как-то отвлечься, Наир сделала попытку сблизиться со слугами, — то были люди скромные, полностью довольные своей простой жизнью. Однако уже через несколько дней она убедилась, что каждый из них — вещь в себе. Почему стекленеют глаза гиганта Афикла при взгляде на огонь, почему он избегает даже касаться оружия, которое хранилось совершенно открыто в одном их пределов… Откуда взялся здесь, под Миркалем, Шепе с раскосыми угольно-черными глазами… Откуда жуткий шрам на лице Ифины… О нет, они вовсе не были так просты, как казались! Кто же они и почему пожелали служить дракону? Как бы Наир не презирала праздное людское любопытство, настрадавшись от него в свое время, она не могла держать в узде свое буйно разошедшееся воображение, особенно проявлявшее себя одинокими бессонными ночами в ожидании воли дракона. Однажды два потока мыслей, все же сошлись друг с другом, и все следующее утро Наир подозрительно вглядывалась в Адду — та выглядела лет на шестьдесят, и вероятнее всего даже в молодости не обладала впечатляющей фигурой, но все же, должно быть была хороша. Не говоря уже о манерах, которые до сих пор выдавали в ней женщину высокого рода. — Сколько лет ты служишь Хранителю? — поинтересовалась Наир как бы между делом, перенимая узор ее кружева, которое женщина иногда потом продавала в селах и в самом городе. — Порой кажется, что всю жизнь, — прислужница усмехнулась, — Но на самом деле, я живу здесь тридцать два года. Больше, чем вся ее жизнь! — И… почему же ты здесь? — продолжила расспросы Наир. — Когда-то я задала ему вопрос, ради которого не стоило идти так далеко… — в горькой задумчивости ответила женщина, — И получила ответ, после которого уже некуда было идти. — Какой? — вырвалось у потрясенной этим тоном Наир. И поняла, что Адда не скажет… — Он улыбнулся мне… — все же ответила женщина. Адда ушла прежде, чем Наир сказала, что ее интересовал вопрос. |
