— Футболист. А знаменитость он бывшая, и его фотографий в киосках уже давно не продают. Паспортный стол тоже отпадает — в его личном деле фотография отсутствует. Говорят, отклеилась.

— Ну а в клубе, где он играл?

— В «Спартаке» тоже какая-то лажа. Кадилин ушел оттуда в восемьдесят восьмом и с тех пор больше в клубе не объявлялся. Ты, Петрович, не поверишь, но и там мне сказали, что его портретов не осталось.

— Почему же не поверю? — с усмешкой в голосе произнес шеф. — Тут недавно я с одним журналистом встречался, который пишет историю МУРа, ходил с ним в наши архивы. Так вот там выяснилось, что фотографии многих наших прославленных сыщиков либо отсутствуют, либо сохранились в плохом состоянии. Это наша общая беда — не умеем мы хранить свою историю. Вот и с футболистом твоим та же история: когда играл — был нужен, а перестал — забыли. Как же ты его найдешь?

— В «Спартаке» посоветовали поговорить с бывшим врачом команды Павлом Семеновичем Белоноговым. Сказали, что в свое время он был в очень хороших отношениях с Кадилиным, да и сейчас вроде бы тоже. Дали его координаты. Я звонил ему домой, он назначил мне встречу на пять часов. Сейчас, — Громов взглянул на свои часы, — двадцать минут пятого. С вашего разрешения я отправлюсь туда немедленно…

От здания ГУВД на Петровке до Люсиновской улицы, где проживал бывший спартаковский эскулап, на громовской «восьмерке», в народе именуемой «зубило», было полчаса езды. Однако в районе станции метро «Серпуховская» Громов попал в пробку и потерял из-за этого добрых пятнадцать минут. Проклиная все на свете и устав сигналить впереди стоящим автомобилям, Громов целиком отдался на волю провидения и вновь ушел в свои мысли. А думал он все о том же: кто мог поднять руку на такого влиятельнейшего вора в законе, каким являлся покойный Иван Андреевич Леонов, известный в преступной среде под прозвищем Мудрец.

Биография этого человека выглядела весьма неординарно. Родившись в интеллигентной семье (его отец был профессором филологии, мать — художником), Леонов до поры до времени рос вполне благополучным ребенком. Закончив школу с золотой медалью, он поступил на юридический факультет МГУ и уже на первом курсе зарекомендовал себя как одареннейший студент. Однако в 1957 году в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, который самым радикальным образом повлиял на судьбу Леонова, — во время его проведения он связался с валютными спекулянтами и постепенно втянулся в их махинации. Сначала работал на «подхвате», а затем стал получать и первые самостоятельные задания. Через полгода благодаря своим недюжинным способностям Леонов стал одним из помощников знаменитого валютчика Яна Рокотова по прозвищу Косой. Однако в мае 1961 года КГБ провел массовые аресты в среде столичных валютчиков, и Леонов в числе других спекулянтов был арестован. Ему грозила «вышка», но благодаря отчаянным потугам его родителей, которые подняли на ноги всех своих влиятельных знакомых, Леонову «впаяли» не расстрел, как Рокотову и его ближайшим сподвижникам, а всего лишь восемь лет лагерей. Но Леонов отсидел только половину и был выпущен на свободу с мотивировкой «за хорошее поведение».

Однако свое примерное поведение в неволе Леонов не сумел повторить на свободе. В немалой степени его возврату в преступный мир способствовали и нелады в личной жизни. К тому времени умер его отец, не вынеся позора, свалившегося на его голову с арестом сына, а мать повторно вышла замуж за известного писателя и совершенно отдалилась от сына. И Леонов вновь взялся за старое. Благодаря связям, которые он приобрел в неволе, он сошелся со знаменитым вором в законе Анатолием Тарасовым и стал одним из верных его сообщников. На пару они тогда создали одну из первых в столице банд, которая собирала дань с цеховиков, частных коллекционеров, торговцев наркотиками.