Одри приподнялась в постели и прислушалась. Наверное, рыжий парень стоит сейчас у четырех дубов и ждет ее. Сколько он еще будет ждать, пока поймет, что она не придет? Знает ли он, что Оливер уехал? Если да, то он может попытаться проникнуть в дом – он знает, как это сделать! И что с того, что она заперла все окна? Старые задвижки очень ненадежны.

Одри снова обуял страх, казалось, что ее горло сжимает ледяная рука, и вырваться нет никакой надежды!

Она немного успокоилась, только когда начало светать.

Оливер позвонил утром:

– Я буду через час. Я в Тарлэнде.

– В Тарлэнде? – удивилась Одри. – Что ты там делаешь?

– Потом все объясню. Не выходи из дома, пока я не приеду. Рабочие уже пришли?

Одри ответила, что нет. Она была рада этому – ей было бы невыносимо встретиться с рыжим электриком, когда Оливера не было дома.

Прошел томительный час, и он, наконец, вошел в дом. По его лицу девушка сразу поняла, что что-то стряслось. Оливер посмотрел на нее испытующе:

– Ты была ночью у четырех дубов?

– Господи, конечно, нет. Ты что, ревнуешь? Парень звонил мне вчера вечером, чтобы напомнить о встрече. Я хотела тебе сказать, но твой мобильный был недоступен, в офисе сказали, что ты на деловом ужине, а в квартире в Инвернессе телефон не отвечал.

– У нас был долгий деловой ужин, – извиняющимся тоном сообщил Оливер и продолжил: – Ты можешь поклясться, что тебя там не было?

Одри ошарашенно посмотрела на него:

– Ты мне не доверяешь?

– Бог с тобой, дорогая. Но у полиции будут вопросы. Я обнаружил сегодня рыжего электрика у четырех дубов, когда проезжал мимо рано утром. Он висел на ветке в петле из электрического кабеля.

– О, нет, – прошептала Одри, побелев, как полотно. – Он покончил жизнь самоубийством?

– На первый взгляд все выглядит именно так. Но полиция не исключает, что его повесил кто-то другой.

– Убийство?

– Пока это только версия. Я ничего не сказал о записке, которую он тебе написал, потому что хотел сначала поговорить с тобой.

– Ты думаешь, это сделала я?

– Конечно, нет, дорогая! Но он мог умереть из-за тебя.

– Ты хочешь сказать, он покончил с собой из-за безответной любви?

– Или из-за угрызений совести! Твои вчерашние слова заставили меня задуматься, хотя внешне все выглядит так, будто он не причастен к покушениям на тебя.

– Он хотел облегчить свою совесть, и поэтому назначил мне встречу. А когда я не пришла, он наложил на себя руки. Но что могло толкнуть его на преступление?

– Что или кто? Я тебе еще не все рассказал. Когда я нашел этого несчастного, под дубами жутко воняло серой.

– Но это может означать…

– Именно так. В деревне уже говорят, что он заключил договор с дьяволом. Чушь, конечно. Но он мог быть в сговоре с кем-то другим. Он был удобным инструментом. Работая в нашем доме, он мог легко убить тебя.

– В телефонном разговоре он клялся мне, что это очень важно. Он хотел сделать мне какое-то признание.

– И кто-то заставил его замолчать, – продолжил Оливер.

– Но кто? Ты думаешь, это сатана?

– Что ты знаешь о странном незнакомце, который тебя запугивал? Он мог подслушать телефонный разговор.

– От него ничего хорошего ждать не приходится, но он мог легко покончить со мной сам, например, когда мы ехали в его машине. И никто бы ничего не узнал.

– Думаю, надо переложить решение этой головоломки на полицию, а свои подозрения оставить при себе. Или ты хочешь ходить на изнурительные допросы?

Одри отрицательно покачала головой:

– Я хочу ясности.