Старик сокрушенно вздохнул и посмотрел на Грея. Пес тоже поднял глаза на хозяина и, наморщив верхнюю губу, ощерил клыки. Он был храбр, но мудр, и ему вовсе не хотелось без нужды связываться с боксерами, тем более – с самкой. В тайге Грей без колебаний шел на медведя, рвал сохатого, но это была охота, смысл его существования. Другие псы, которых он встречал в своих таежных скитаниях, всегда безропотно уступали ему дорогу, потому что инстинктивно чувствовали насколько он свиреп и беспощаден – закон природы о праве сильного был заложен в собачьих генах испокон веков. Но все это осталось в той, прежней, жизни среди дикой природы, где вода в реках чиста и прозрачна, как первосортный хрусталь, а волнующий запах дичи не растворяется в городском смраде, шибающем в нос почище мускусной струи зловонного хорька. А здесь, среди грохочущих железных чудищ и каменных громад, он чувствовал себя потерянным.

Грей не имел права не то что охотиться, но даже отстаивать свою честь в схватках с сородичами, имеющими наглость облаивать его во время прогулок и ставить свои пахучие метки поверх тех, что оставлял он. Не будь пес так предан хозяину, он давно сбежал бы в леса, окружавшие город. Грей никогда там не был, но длинными тоскливыми ночами, когда полная луна занимала полнеба, он слышал их зов.

Откуда-то изнутри начинала подниматься горячая волна, горло схватывал спазм, и тихий рык начинал рваться наружу. Ему хотелось дать волю своим чувствам и завыть по-волчьи, как не очень далекие его предки, но он знал, что хозяин этого не любит…

И теперь Грей не понимал, что ему делать. Хозяин молчал, но в его безмолвии пес чуял какую-то угрозу, чего никогда не было на охоте в тайге. А боксеры, повинуясь команде чернявого Кирюхи, тем временем со злобным рычаньем ринулись на Грея.

Это были великолепно обученные боевые собаки. И если Чатбару лишь натаскивали для схваток на ринге – больше ради развлечения, в основном науськивая ее на бродячих шавок – то Чанг был весь покрыт шрамами от многочисленных боев.

Грей ждал нападения молчком. Наверное, не будь рядом хозяина, пес мог бы поосторожничать, отступить, как он обычно это делал, останавливая медведя. Возможно, Грей немного развлекся бы, потаскав за собой по непривычным для городских собак зарослям чересчур ретивых боксеров – чтобы сбить их боевой пыл и притомить.

Но сегодня он был не один, а хозяин не имел ружья, способного, как уже знал Грей, и в его отсутствие остановить любого зверя. Значит хозяин надеялся на него, хотя почему-то и не подал ему команду отразить нападение…

На свою беду боксеры никогда не встречались с волкодавами, особенно с выращенными среди дикой природы. Если волки – впрочем, как и боевые псы – в схватке стараются побыстрее добраться до горла противника, то волкодавам с их солидным весом главное свалить врага. И тогда в ход идут мощные челюсти, способные перемолоть в труху не только тонкие кости собачьих или волчьих лап, но и бычьи мослы.

Чанг ударил Грея в грудь с налета, намереваясь ошеломить его и, пользуясь растерянностью, немедленно прикончить, вспоров клыками шейную артерию. Боксер знал, что окованный шипами металлическими ошейник дает ему немалое превосходство, а потому, нападая, совершенно пренебрег защитой.

Грей устоял. Более легкий Чанг отлетел от него как теннисный мяч. И пока озадаченный боксер разворачивался, чтобы повторить нападение, Грей мощным прыжком обрушился ему на спину. Он сначала рванул его за загривок, а потом, когда пес упал и покатился по земле, щелкнул клыками, словно медвежьим капканом, в мгновение ока раздробив переднюю лапу. Боксер взвыл от боли, но неустрашимая бойцовская натура взяла верх. Яростно сверкая налившимися кровью глазами, Чанг поднялся и приготовился отразить атаку Грея.