Третьи плели вообще хрен знает что. Клевахин подозревал, что фундаментом таких нелепых домыслов послужил американский телесериал "Пси-фактор" о паранормальных явлениях, около трех месяцев засоряющий мозги наивных обывателей.

Но как бы там ни было, а майор пока и сам не пришел к какому-либо определенному мнению. Не хватало фактажа. И теперь он хотел поспрашивать немного оклемавшегося Вату, чтобы выловить из его бредней – а Ватагин был известным лгуном – крупицу истины…

Дежурный врач реанимационного отделения вежливостью не отличался. И майор догадывался по какой причине – сотрудники больницы уже два месяца не получали зарплату.

– Нельзя! – отрезал врач, пожилой, усталый на вид, мужчина с длинным "гоголевским" носом. – Больной пока в тяжелом состоянии, и любое волнение может привести к летальному исходу.

– А этим можно? – не без ехидства поинтересовался Клевахин, ткнув пальцем в сторону палаты, в которой лежал Вата.

Оттуда как раз выходили с козырным видом два качка, стриженные под "ноль". Завидев майора, они вначале резко остановились, а затем, низко опустив головы, постарались побыстрей проскочить мимо, держась поближе к противоположной стене коридора. " Ну и нюх у них…" – не сдержал улыбку Клевахин.

Он был в гражданском, и тем не менее его вычислили практически моментально. Чует кошка, чье сало съела, подумал он не без некоторого торжества; куда и девалась вся "крутизна" этих двух дуболомов при виде невзрачного мента.

– Ладно, заходите, – нехотя буркнул врач. – Только наденьте халат и тапочки. Сейчас вам их принесут. Я распоряжусь. И прошу вас – долго возле больного не задерживайтесь. И это… – он вдруг замялся.– Не забывайте, что вы в больнице…

Клевахин понял, что недосказал врач – длинноносый эскулап намекал, чтобы майор не распускал руки. И опер не сдержался, выматериться втихомолку. Похоже, народная молва за последние годы уравняла его контору с фашистским гестапо.

Сделав лицо угрюмым и злобным, он отрезал:

– А вот это, батенька, не ваше дело.

Лицо врача еще больше вытянулось, он смешался, хотел было еще что-то сказать – может, оправдаться или начать дискуссию на тему прав человека – но Клевахин не стал его слушать и решительно закрыл дверь палаты, где в полном одиночестве лежал Ватагин, перед самым носом эскулапа.

Вид Ваты впечатлял. Он был похож на марсианина – весь в трубках, окруженный какими-то приборами, в белом "скафандре" из бинтов. По напряженному взгляду, которым он встретил майора, Клевахин понял, что Ватагин его узнал.

– Как дела, Ватагин? – присаживаясь на стул возле кровати, спросил Клевахин.

– Хуже не бывает… гражданин начальник, – хрипло выдавил из себя Вата.

– Нечего ночью по кладбищам шляться, милейший, – едко сказал майор. – Чем вы там занимались?

Вата будто и не слышал вопроса. Он прикрыл глаза и тихо простонал.

– Понял, – миролюбиво отреагировал Клевахин на демонстративное нежелание уголовника вести доверительный разговор. – Замнем для ясности. Скажи мне лишь одно: кто тебя так изуродовал?

Вата даже не раскрыл глаза – распахнул. В них плескался ужас.

– О-о-о… – жалобно промычал он, не в силах связно говорить.

Майор терпеливо ждал, пока Вата не успокоиться. Жалости к нему он не испытывал – слишком много висело на этом ублюдке грязных дел, в том числе и "мокруха".