-  Я ничего не понимаю, - призналась Элизабет.

    -  В 10110 году тарнсмен из Ко-Ро-Ба похитил Домашний Камень Ара.

    -  Это был я, - сказал я Элизабет.

    Она вздрогнула, зная, какую кару это влечет за собой.

    -  Будучи убаром, - продолжал Хул, - Марленус не может нарушить закон Домашнего Камня.

    -  Но он ничего мне не объяснил, - возразил я.

    -  Убар и не обязан держать перед кем-либо отчет, - ответил Хул.

    -  И это после того, как мы сражались вместе, - настаивал я, - плечом к плечу? Я помог вернуть ему трон, а когда-то был вольным спутником его дочери.

    -  Я знаю, поэтому и говорю тебе все это, хотя мои слова могут стоить мне жизни, - сказал Хул. - Марленус огорчен, что вынужден принять такое решение. Очень огорчен. Но он убар. Убар! Это больше, чем просто человек, даже такой, как Марленус. Это ко многому его обязывает.

    Я посмотрел на него.

    -  А как бы поступил ты? - спросил Хул. - Смог бы ты нарушить закон Домашнего Камня своего города, Ко-Ро-Ба?

    Я невольно стиснул рукоять меча.

    Хул улыбнулся.

    -  Тогда не думай, что Марленус может нарушить закон Ара - чего бы это ему ни стоило, в каком бы отчаянии он ни был, Марленус не переступит закон.

    -  Понимаю, - сказал я.

    -  Если сам убар не станет соблюдать закон Домашнего Камня, чего ожидать от простого смертного?

    -  Да, убаром быть нелегко, - заметил я.

    -  До захода солнца осталось меньше часа, - напомнил Хул.

    Я крепче прижал к себе Элизабет.

    -  Я принес бумаги на нее, - продолжал Хул. - Эта рабыня - твоя.

    Элизабет посмотрела на Хула. Он был горожанином, и для него она была не более чем рабыня.

    Для меня же она была всем самым лучшим, что существует на свете.

    -  Напиши в бумагах, - сказал я, - что в этот первый день возвращения Марленуса на трон рабыне Велле её хозяином, Тэрлом из Ко-Ро-Ба, дарована свобода.

    Хул пожал плечами и написал то, что я ему велел. Я подписал бумаги, поставив свое имя и символ города Ко-Ро-Ба.

    Хул отдал мне ключ от ошейника и ножных браслетов Элизабет, и я снял с неё оковы рабства.

    -  Я передам бумаги в Цилиндр Документов, - сказал Хул.

    Я обнял свободную женщину Веллу с Гора, Элизабет Кардуэл с Земли.

    Вместе мы поднялись по лестнице на крышу Центрального Цилиндра, где нашему взору предстали бесчисленные башни города, освещенные предзакатным солнцем облака и алеющий на горизонте Валтайский хребет.

    На крышу уже доставили седла для тарна, но никто не решался надеть их на мое остроклювое чудовище.

    Я помог Элизабет взобраться в седло и привязал её ремнями безопасности.

    Здесь же, поодаль, стоял Хул; ветер разметал его косматые волосы, а его странные разного цвета и размера глаза неотрывно смотрели на нас.

    Потом мы увидели Ремиуса и Вирджинию, а немного погодя, к моему изумлению, на крыше появился Хо-Сорл, за которым следовала Филлис.

    На Вирджинии были одежды свободных женщин, обычно скрывающих фигуру. Но, гордая своей красотой, подчеркивающейся испытываемой ею радостью, она дерзко укоротила свое одеяние почти до длины обычной рабской туники.