К 1877 году бизонов, на которых можно было бы охотиться, почти не осталось — власти еще ускоряли этот процесс, поощряя поселенцев истреблять животных. Как сказал один офицер: «Каждый мертвый бизон — одним индейцем меньше». В своей политике в отношении племен государство перешло от сдерживания к принудительной ассимиляции, и чиновники все настойчивей пытались превратить осейджей в англоговорящих, «прилично» одетых и посещающих церковь земледельцев. Правительство обещало племени ежегодные выплаты за проданные земли в Канзасе, однако не раньше, чем индейцы трудоспособного возраста вроде Не-ка-е-се-й займутся сельским хозяйством. И даже после этого настаивало на выдаче вместо денег одежды и продуктовых пайков. Вождь осейджей жаловался: «Мы не собаки, чтобы нас кормили как собак».

Среди непривычных к земледелию и лишившихся бизонов осейджей начался голод. Члены племени походили на обтянутые кожей скелеты, многие умерли. В Вашингтон, округ Колумбия, срочно отправилась делегация осейджей во главе с вождем Ва-Ти-Ан-Ка ходатайствовать перед комиссаром по делам индейцев об отмене системы продовольственных пайков. По рассказу Джона Джозефа Мэтьюза, делегаты надели свою лучшую традиционную одежду, а Ва-Ти-Ан-Ка завернулся в красное одеяло по самые глаза — темные колодцы, в которых светилась сама история его народа.

Делегация вошла в приемную комиссара и ждала его. Когда тот наконец появился, то сказал переводчику:

— Передайте этим господам, что мне очень жаль, но на это время у меня назначена другая встреча, о которой я, к несчастью, запамятовал.

Когда комиссар попытался уйти, Ва-Ти-Ан-Ка преградил ему путь к двери и сбросил одеяло. К неподдельному изумлению даже соплеменников, он был почти наг, не считая набедренной повязки и мокасин, а его лицо покрывала боевая раскраска. «Он стоял, как первобытный бог темных лесов», — писал Мэтьюз.

Ва-Ти-Ан-Ка сказал переводчику:

— Пусть этот человек сядет.

Комиссар послушался, и вождь продолжил:

— Мы прошли длинный путь, чтобы поговорить о деле.

Комиссар возмутился:

— Этот человек не умеет себя вести! Он явился в мой кабинет почти голым с боевой раскраской на лице. Очевидно, что он недостаточно цивилизован, чтобы обращаться с деньгами.

Ва-Ти-Ан-Ка ответил, что тела своего не стыдится, и после долгого нажима комиссар все же согласился положить конец политике пайков. Вождь накинул одеяло и заявил:

— Скажи этому человеку, что теперь все в порядке — он может идти.

Подобно многим другим соплеменникам, родители Молли старались придерживаться обычаев. Наречение было одним из важнейших обрядов осейджей, только после него человек считался членом племени. Молли, родившуюся 1 декабря 1886 года, нарекли осейджским именем Ва-кон-та-хе-ум-па. Ее сестрам также дали осейджские имена: Анне — Ва-ра-лум-па, Минни — Ва-ша-ши и Рите — Ме-се-мойе.

Однако процесс аккультурации ускорился, когда в резервацию начали прибывать поселенцы. Они не походили ни на осейджей, ни даже на шайеннов или пауни. Отчаянные, грязные оборванцы, люди из ниоткуда — как прискакавший немного спустя Уильям Хэйл. И даже те, кто, как он, тесно сблизились с осейджами, считали для них путь белого человека неизбежным, единственным, на котором они смогут выжить. Хэйл был полон решимости переделать не только себя, но и дикую местность, откуда пришел, — размежевать бескрайнюю прерию оградами и создать в ней сеть торговых факторий и городков.

В 1880-х годах живший на канзасском Фронтире Джон Флорер, называвший резервацию осейджей «землей обетованной», основал в Грей-Хорс первую факторию.