Они вышли из арочной двери в прохладу ночи. С этой стороны замка и двери и окна всех четырех комнат выходили на крытый балкон, с которого открывался вид во внутренний, или задний, двор. Луна стояла высоко, заливая голубоватым светом огромное четырехугольное пространство двора. На фоне неба отчетливо вырисовывались зубчатые стены замка, грозный донжон, главная укрепленная башня, в одном углу и легкие готические шпили маленькой часовенки у самой дальней стены. Прямо перед ними блестели красным и синим светом окна Большого зала. Освещенный двумя тусклыми лампочками длинный крытый переход с прямоугольными сводами, такими же, как крылья аркады под ним, тянулся вдоль стены с дверями и окнами.

– Это самая некомфортабельная часть замка, – сказал Мэссей, обращаясь к Тэрлейну, – и чертовски трудно обогреваемая. Но он хотел, чтобы его комнаты находились здесь, и настоял на том, чтобы и комнаты леди Рейл тоже. Что вы там увидели? – спросил он, когда Тэрлейн перегнулся через каменную балюстраду и, вытянув шею, рассматривал донжон.

– Дверь в эту главную башню, – поинтересовался Тэрлейн, – та, которую он забил гвоздями наглухо, где она? Мне видна аркада, что ведет к часовне, и туда, похоже, выходят комнаты, как здесь. Но где же дверь?

– Это спальни. Мы никогда ими не пользуемся, так как там слишком сыро. Дверь в донжон в одной из крайних спален. Кестеван…

– Кестеван, – вмешался Фрэнсис, – утверждал, что видел, как Дорис выходила из комнат Ирэн. Думаете, он любовался Баустрингом при лунном свете? Сомневаюсь.

– А вот это комнаты леди Рейл. – Мэссей кивнул на одно из освещенных окон. – Можем заглянуть к ней, если угодно.

– А что находится по другую сторону этих комнат? – спросил Тэрлейн. – Глухая стена?

– Там Оружейный зал с фальшивыми окнами, – сказал Фрэнсис.

– Полагаю, у убийцы не было никакого шанса уйти тем путем? – спросил доктор Мэннинг.

– Ни малейшего, – ответил Фрэнсис. – Окна заперты изнутри, мы проверяли. Но попробуем все-таки их открыть. Та дверь открыта, Брюс?

– Открыта, – сказал Мэссей, запнувшись. – Но тут еще одна идиотская проблема. Ваш отец был против электрического освещения в своих комнатах… Подождите, пока я зажгу свечи.

Вспыхнул огонек, потом еще один и еще. Тэрлейн огляделся. Это была довольно большая комната с высоким потолком, где царил страшный беспорядок. Кровать с балдахином не была застелена, и простыни, похоже, не меняли уже целую вечность. Стол был завален таким количеством бумаг, что, похоже, шквалистому ветру было бы не под силу сдуть их. Дверь в гардеробную покосилась, представив для обозрения внутреннее пространство, в котором висели несколько грязных белых балахонов. Мрачно поблескивало витражное окно.

– Ну и ну! – произнес Мэссей. – А тут, оказывается, есть карманный электрический фонарик. Не знал, что он им пользуется. Однако это лучше, чем свечи. Сейф за тем гобеленом у кровати.

Яркий луч фонарика осветил комнату. Подходя к гобелену, Мэссей наткнулся на несколько пар обуви и шерстяную нижнюю рубашку. Он приподнял гобелен, и все увидели еще один сейф в стене, похожий по конструкции на первый. Он был закрыт, но не заперт.

Внутри ничего ценного не оказалось, кроме пузырька с высохшими чернилами, нескольких поблекших, некогда ярких гусиных перьев и фарфоровой сахарницы.

– Я имел право поддерживать порядок в этом офисе, – сказал Мэссей, закрывая сейф, – но ни одна горничная не смела заходить сюда.