Все молчали в шоке. Картина, которую они наблюдали, представляла жуткое зрелище. Беспомощный человек с бледным лицом и гладкими волосами болтался в воздухе – одна нога была вытянута вперед, другая согнута под животом, носки ног вывернуты наружу, руки отведены назад…

Кестеван прохрипел:

– О господи, да вы что, в самом деле?! – Он снова охнул. – Вы порвали мне воротник. Вы меня всего помяли…

– Я должен принести вам свои глубочайшие извинения, сэр, – сказал Гонт. – Умоляю простить меня. Мистер Мэссей того же роста, но, боюсь, слишком тяжел для моего эксперимента. И к тому же мне надо было застать вас врасплох.

– Объект этого эксперимента удовлетворен, – сказал Фрэнсис. – Ей-богу, вы здорово меня напугали. Но что это доказывает?

– То, что человек, которого душат, приподняв над полом, ведет себя… как мистер…

– Кестеван, – подсказал Фрэнсис.

– Как мистер Кестеван. Колени у такого человека согнуты, и он бьет ногами либо вперед, либо назад в сторону напавшего. Его, безусловно, тянут назад таким образом, чтобы он потом упал навзничь. Это инстинктивное движение того, чьи руки на горле другого человека. И еще одно замечание. Вы обратили внимание на отсутствие запонки на воротнике рубашки. Почти невозможно представить, чтобы кто-то в схватке ухватился за такую крошечную вещь, как запонка, и вытащил ее. С трудом нащупываешь собственную запонку, даже стоя спокойно, когда пытаешься сделать это. Она выскочила, я думаю, так же, как цепочка от часов из его кармана – когда лорда Рейла тянули назад, в то время как он, выпятив грудь, рвался вперед, как это делал мистер Кестеван. Вам, думаю, хочется спросить меня, куда я клоню. На балахоне лорда Рейла отсутствует костяная пуговица, как очень метко заметил инспектор Тейп. А ее петля надорвана, но в странном направлении… Вы заметили, в каком направлении?

– В каком таком направлении? – спросил Фрэнсис. – Ничего не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря о направлении?

– Петля надорвана вверх, – объяснил Гонт. – Я ничего не имею против того, чтобы проводить дальнейшие эксперименты, но… – Он повернулся к Кестевану, тот что-то буркнул и попятился. – Но предположим, я боролся с мистером Кестеваном. На нем свободный балахон, застегнутый спереди. Я мог схватиться за его балахон и оторвать пуговицу, когда боролся с ним, но, если бы я ухватился за этот балахон, я неизбежно рванул бы его сверху вниз. Я бы не ухватился за него так, словно пытался стянуть балахон через его голову.

– Значит… – сказал Фрэнсис.

Гонт сделал глоток бренди.

– Значит, балахон рванули снизу. И не во время борьбы. Фактически, джентльмены, борьба в данный момент отходит на второй план. Но как бы то ни было, если лорд Рейл лежал мертвый на спине, и что-то находилось под его застегнутым балахоном, и я бы захотел заполучить, скажем, его ключи или его бумажник… и я бы страшно торопился… Понятно?

Фрэнсис кивнул:

– Вы бы рванули балахон вверх и оторвали пуговицу. Вверх, конечно! Ну, вроде как, когда открываешь банку сардин…

Сэр Джордж тихо сказал:

– Приводить в сравнение банку сардин, говоря о своем отце…

– Ах, оставьте! – взорвался Фрэнсис. – Пожалуйста, продолжайте, мистер Гонт.

– Итак, лорд Рейл лежит на спине, а убийца обшаривает его карманы. Возникает вопрос, зачем убийца повернул его вниз лицом. Это было необходимо, чтобы завязать три узла на шнурке. Но почему убийца оставил это бездыханное тело в таком странном положении? Тут, джентльмены, одна из трех основных проблем.