Вслед за Алисой, которая не прекращала трещать, Гай спустился по лестнице вниз, к пассажирским каютам.

– Мой номер пятнадцатый, а ваш? О! Так мы соседи? Вот здорово! Интересно, а где поселился мой Захир? Надеюсь, вы меня от него защитите, если он станет ломиться в дверь? Вверяю себя под вашу опеку. Я просто уверена, что мы подружимся. Вы такой лапочка! Так мы идем в бар? Подождите меня пять минут, я только переоденусь.

"Несносная особа, но прелестная, – решил Второв. – Понимаю её мужей, которые поспешили покинуть этот мир". Оставшись наконец-то в одиночестве, он вздохнул с облегчением и зашел к себе в каюту. Осмотрелся и остался доволен своим временным пристанищем: широкая кровать, кресло, мягкий ковер под ногами, телевизор, душ, туалет, холодильник со спиртными напитками, телефон для вызова стюарда. В иллюминаторе виднелись сонные многоэтажные дома, мимо которых медленно проплывала "Коломбина".

Прежде всего надо устроить какой-нибудь тайник. Покрутившись по каюте, Второв подрезал ножом обшивку кресла и засунул под правый подлокотник "люгер". Затем оторвал в душевой комнате пластиковую панель и разместил под мойкой спецсредства из сумки. Большую часть денег из увесистой пачки долларов он завернул в полиэтиленовый пакет, который затем приклеил скотчем к задней стенке холодильника.

Сменив рубашку, Гай вышел в коридор и закурил тонкую кубинскую сигару. Дверь двадцатой каюты открылась, и на пороге появилась красивая молодая женщина в вечернем платье от Диора. Та самая, которую Второв про себя назвал светской львицей. Юлия Полужанская. Род занятий неизвестен. Проходя мимо Гая, "львица" втянула ноздрями запах дыма и нахмурилась.

– Извините, крепок табачок, – произнес Второв. – Не желаете пару затяжек?

– Наглец, – высокомерно обронила Полужанская, даже не взглянув в его сторону.

"Пять минут" для Алисы означало не менее часа. Уразумев это, Второв вернулся в свою каюту, оставив дверь раскрытой настежь, уселся в кресло и стал ждать.

– 4 –

В баре на верхней палубе сидело человек десять. Остальные пассажиры либо разошлись по каютам, либо бродили по пароходу, наслаждаясь ночной прохладой. Какое-то судно, шедшее навстречу, издало приветственный гудок. "Коломбина" игриво ответила.

Второв и Алиса заняли высокие стульчики у стойки.

– Девушке – джин с тоником, мне – чистой водки без льда, – произнес Гай и покосился на кинорежиссера Микитчика, завороженно глядевшего в пустой бокал.

В глубине бара расположилась компания – длинноволосые юнцы и две девушки. На всех были одинаковые майки с эмблемой армии США. За другим столиком сидели двое кавказцев. Контр-адмирал в отставке Вахрушин, сверкая позолотой на кителе, поглощал свой ром в гордом одиночестве.

При виде новых посетителей Микитчик воспрял духом.

– Еще виски, – потребовал он у бармена. Затем повернулся, чуть не свалившись со стульчика, и произнес: – Сладкая парочка – телок да ярочка.

– Остроумно подмечено, – согласился Второв, а Алиса фыркнула. – Сразу видно творческую натуру.

– Вы меня узнали? – удивился кинорежиссер. – Странно, я уж думал, что навсегда канул в вечность.

– Туда вы ещё успеете кануть, не спешите. Кто же не видел ваш киношедевр "Убей папу, пока не поздно"?! Я лично хохотал до упаду, заметил Гай.

– Это драма, а не комедия, – поправил его Микитчик.

– Да? Значит, я чего-то не понял. Беллетрист Чарский, с вашего позволения.

– А-а… Читал.

Обменявшись фальшивыми любезностями, они оба посмотрели на Алису, которая неестественно долго молчала. На то оказалась своя причина: в дверях бара возник высокий пуштун.