– Назад! – приказал он. – Где хозяин?

– Понятия не имею, – ответила вдовушка.

– Отлично, подождем его вместе.

Мужчина уселся в кресло, предложив женщинам разместиться на диване. Больше он не произнес ни слова и "Кедр" из рук не выпускал. "Уж теперь-то, – подумал Гагов, – Лукомский от меня никуда не денется".

Под командованием бывшего полковника бронетанковых войск, а ныне российского бомжа по кличке Костяная Нога оказалось восемь человек, вооружившихся в трюме автоматами и карабинами.

– С такими молодцами да по стопам Суворова, через Альпы! – ободряюще сказал командир, оглядывая построившихся волонтеров.

Но рассчитывать всерьез он мог только на контр-адмирала и на своего друга Гогу Цимбалюка. Остальные, включая канареечного певца Дивова, мать и дочь Флюговых, двух стюардов и бармена, выглядели как дезертиры из "потешных полков" Петра Первого. Но тем не менее и они тоже горели желанием дать бой террористам.

– Ладно, – вздохнул Костяная Нога. – Дислокация такая. Делимся на две группы. Одну поведу я, будем обыскивать пароход с кормы. Другую возглавит контр-адмирал. Их задача: закрепиться на носу парохода и держать оборону.

– Я знаю, как выбраться на корму через коммуникационную сеть, – сказал один из стюардов.

– А я выведу к капитанской рубке, – добавил бармен.

– Отлично! – В голосе Костяной Ноги послышался партийный металл, как у политрука перед боем. – Гога, стюард и дамочки – за мной!

– Товарищ полковник! Разрешите обратиться? – задержал его контр-адмирал Вахрушин. – Пленных брать?

– А как же! Никакого самоуправства. Мы подписывали конвенцию с Международным Красным Крестом. Особо отличившиеся будут представлены к награде. Кстати, а где ещё трое – банкир, режиссер и боксер?

– Струсили, – презрительно сплюнул Дима Дивов, гордо выпячивая грудь. – Разве это мужчины?

Первая перестрелка началась, как только группа Костяной Ноги миновала отсек, ведущий в машинное отделение. Откуда-то из темноты застрекотал автомат Салмана. Он выводил наверх второго террориста – Аяза, но, услышав за собой шум, дал несколько очередей в сторону преследователей. Приказав залечь, полковник открыл ответный огонь. Впервые за много лет он почувствовал себя человеком, который не только нужен обществу, но на которого даже возложены особые надежды.

– Предлагаю сдаться и прекратить ненужное кровопролитие! – грозно выкрикнул он в узкий коридор. – Вы окружены!

Рыча и отстреливаясь, Салман с Аязом стали отходить в глубь парохода. Немного обождав, Костяная Нога возобновил преследование, приказав остальным двигаться цепочкой.

Вторая группа в это время успешно пробралась через служебные помещения и бортовые отсеки к капитанской рубке, не встречая по пути никаких помех. На людей они наткнулись только в камбузе, приняв их сначала за террористов, поскольку на столе рядом с макаронами валялись чулки-маски.

– Не стрелять! – скомандовал контр-адмирал, узнав юнцов из компании братьев Гоголевых. – Вы что тут делаете?

– Нам дяденька приказал сидеть и ждать, – плаксиво протянула одна из девиц. – У нас раненый.

Вахрушин подошел к Калистрату, который сидел на полу, поддерживая голову своего брата. У того по левому виску и щеке текла кровь. Потап зажимал рану на голове носовым платком.

– Ну-ка покажи, – сказал Вахрушин, отодвигая его руку.

– Доигрался в русскую рулетку, – пояснил Калистрат. – От огорчения, что его окунули в чан с супом. Я всегда знал, что когда-нибудь этим и кончится.