– Я думала, – вставила я, – Нил контролирует всю прессу.

– Их проконтролируешь! – Кевин фыркнул. – Мог бы с тем же успехом учить корову чирикать. Нил, конечно, делает все возможное, но ведь это никому не под силу! Господи, да один бог знает, откуда эти сукины дети берут свои байки! Один такой уже написал, что Мойра и Тамар дрались и вцеплялись друг другу в глотки. Я бы с удо вольствием потащил их в суд за клевету, да только ведь из этого ничего не выйдет, кроме очередного скандала.

– А не трудновато было бы тебе судиться? – вырвалось у меня.

– Что ты имеешь в виду? – возмущенно спросил Кевин.

– Оснований маловато… – сладенько пропела я. – Ладно, давай пока оставим эту тему. Ты не мог бы сейчас мысленно вернуться в тот вечер, когда убили Мойру?

Кевин с готовностью кивнул:

– Ты, наверное, хочешь знать, что я делал в это время?

Я кивнула. И он кивнул. Парочка китайских болванчиков.

– Могу рассказать все по порядку. Я ездил по делам в Ливерпуль и вернулся часам к девяти. Просунул голову в комнату с телевизором, поздоровался с Джеттом и Тамар и пошел к себе в кабинет звонить по телефону. Около десяти я спустился в кухню, сделал себе бутерброд с котлетой и отправился в студию, чтобы поговорить с Мики. Это, я думаю, было ближе к одиннадцати. Мики работал, ему было не до меня, так что я махнул рукой и пошел в комнату с телевизором. Там Глория смотрела концерт «Мертвых Младенцев» в передаче «Ночное шоу», и мы немножко посмотрели вместе. Без четверти двенадцать я вернулся в студию, на этот раз мы с Мики прослушали пару записей, и тогда я ушел к себе. Ну а дальше, ты сама знаешь, уже началась вся эта петрушка.

Ну что ж, рассказ выходил довольно подробный, причем не настолько, чтобы казаться заведомым враньем.

– Скажи, тебя ведь обычно не подводит па мять? Как Мики?

Кевин сморщился:

– У меня нос поздоровее будет, если ты пони маешь, о чем я… У Мики‑то в башке вообще ничего не задерживается, кроме музыки. Все уходит, как вода в раковину. Но ведь я уже рассказывал копам про тот вечер. Я был в студии два раза, он не может этого отрицать!

– Может быть, ты видел кого‑нибудь в репетиционной?

– Нет, не видел. Вся эта история для меня – полная загадка. Знаешь, я все‑таки не верю, что это кто‑то из наших. Может быть, – Кевин доверительно понизил голос, – может быть, в дом кто‑то забрался?

Попытку увести разговор в сторону я проигнорировала.

– Ты говорил, что после разговора с Мики ушел спать.

– Ну да. Ты сама потом видела, как я спустился вниз, – с какой‑то обидой в голосе сказал Кевин.

– Видела, точно. В костюме и в галстуке. Ты всегда так спишь?

Глаза его расширились, и он стал машинально выбивать ритм пальцами на коленке.

– Если я не спал, то это еще ничего не означает!

– Кевин, ты провел наверху почти два часа и даже не развязал галстук! Так обычно себя не ведут, а при расследовании убийства все необычное автоматически становится подозрительным! Так что же происходило?

Кевин глубоко вздохнул, уперся локтями в колени и ладонями закрыл лицо.

– Если тебе так уж необходимо знать, – глухо начал он, – я собирался уйти. Ты знаешь, что я не всегда был приживалом Джетта. У меня есть собственный дом, Кейт, – чудесный дом, на дороге к Престбери. Здание эпохи королевы Анны, пять комнат, спортивный зал, джакузи, бассейн… Там живет моя жена. Когда мы разошлись, я переехал в Колкатт, – временно, пока все не утрясется. Но жена… она вытягивала из меня все деньги, все, что могла.