|
Пусть хоть два дня отдохнут. И от тебя в том числе. При этих словах она стихла. — Подумай лучше, что скажет отец, когда узнает. Господи, еще и машину стащила… — Да не трогала я твою дурацкую машину! — Ну, значит, твой дружок-азиат. Господи, ты же дочь Тайса. Чему тут удивляться… Высокий человек стоял у черного «форда» и переминался с ноги на ногу. Скербек едва помнил о нем. Он думал о том, что было надето на Нанне. — И сними этот чертов кулон, пока не поздно, а то, если отец увидит… Не закончив фразу, он пошел обратно к дороге. Мужчина со шрамом тем временем решил проверить багажник. — Ничего не пропало? — спросил Скербек. Дверца была быстро опущена. — Да, все на месте. — Достали эти дети, — бурчал раздраженный Скербек. — Пусть теперь сидит там, раз по-хорошему не понимает. Если ее отец узнает… Незнакомец прислушивался. — А что она сделала? — Да так… — Скербек вынул телефон, в который раз набрал номер и опять услышал автоответчик. — Ну же, Тайс, отвечай, у меня работа стоит. — Лучше оставить ее там, — посоветовал мужчина. — Будет уроком. Из подвала снова неслись разъяренные вопли. — Ну, сейчас она у меня узнает, — вспылил Скербек и проорал в сторону синеватого окна у самой земли: — Успокойся! Надоела ты мне! Но все было бесполезно. Она никогда не слушалась его, да и никого другого, если подумать. Поэтому он оставил машину и пришедшего за ней мужчину со шрамом перед домом, а сам отправился пешком в гараж Бирк-Ларсена, чертыхаясь на ходу. Ему предстояло сделать миллион звонков, составить график, организовать доставки и починить технику. От одной мысли о делах у него пухла голова, он не представлял, как все успеть. Через двадцать минут Вагн Скербек уселся в застекленной конторе фирмы Бирк-Ларсена, чтобы приняться за работу, но усталость и недосып взяли верх, и он крепко уснул прямо на стуле. Через три часа зловещим воспоминанием его разбудил кошмар, отчетливый как явь. Слишком яркий. Слишком реалистичный. Солнечный день. Пустой день. Йон Люнге стоял возле черного «форда» и не мог не прислушиваться к высокому голосу, доносящемуся из дома через синее стекло окна. Девичьему голосу, сильному и слабому одновременно, юному и в то же время знающему. Девичий голос. Улица между серыми домами была пустынна. Он приблизился к окну, разглядел через подкрашенное стекло девушку: светлые кудри, очень красивое лицо, умоляющие глаза. — Помогите мне отсюда выбраться, пожалуйста! Еще один внимательный взгляд вдоль безлюдной улицы в Хумлебю: вправо и влево. — Прошу вас, помогите мне, пока этот гад не вернулся. Всего лишь начало одиннадцатого. У него будет целый час. — Пожалуйста. Я вам что-нибудь подарю. — Она помолчала. — Могу даже заплатить. Стоял ноябрь — месяц, который он всегда выбирал. Он не ожидал, что возможность подвернется так скоро, в первый же день, но знал, что она рано или поздно возникнет, как возникала всегда после того первого случая, который запустил в действие механизм, совершающий полный оборот раз в год. — Ладно, — сказал он, потом вернулся к «форду» и взял оттуда чемоданчик, который прошлым вечером оставил в багажнике. Открыл его. Ножницы и флакон с эфиром, кляп, два ножа, два рулона сантехнического скотча, отвертка и стамеска, бутылка жидкого мыла, губка и влажные салфетки. Две упаковки презервативов и тюбик вазелиновой смазки. Он был осторожным человеком и любил быть готовым ко всему и всегда. |
