|
— Я разговаривал с ними вчера вечером. Дело решенное, Мортен. Перестань дергаться. Скоугор закончила говорить по телефону. Она тоже не выглядела довольной. — Как я вижу, сегодня вы в виде исключения хоть в чем-то согласны, — пошутил Хартманн. — Что опять я сделал не так? — Люди Эллер считают, что ты чего-то недоговариваешь, — сказала Скоугор. — И такое же мнение есть в наших рядах. — Скажи им… скажи им, что машина была похищена. На столе Вебера зазвонил телефон. Перед тем как ответить, он воскликнул: — Почему нельзя сказать правду? — Мы помогаем полиции! — У полиции свои цели, — сказала Скоугор. — Им наплевать на нас. Хартманн уперся. Та полицейская, Лунд, чем-то зацепила его. И он хотел дать ей шанс. — Нет, Риэ, я не из тех политиков… — Иногда ты доводишь меня до белого каления, — прервала его Скоугор. — Продолжай в том же духе, и скоро вообще не будешь политиком. — Звонила Кирстен Эллер. — Вебер положил телефонную трубку. — Она хочет встретиться с тобой. Прямо сейчас. — Он посмотрел на Хартманна поверх очков. — Ты вроде говорил, что с альянсом дело решенное, Троэльс? — Чего она хочет? — Во-первых, такой мелкой сошке вроде меня никто не докладывает. А во-вторых, это очевидно. Хартманн молчал. — Она хочет поторговаться, — сказала Скоугор. Они оба смотрели на него так, будто он должен был это знать. — На ее месте только дурак не воспользовался бы ситуацией, — вздохнул Вебер. Хартманн решительно поднялся: — Я все улажу с Кирстен Эллер. Через пятнадцать минут он сидел в зале совещаний в штабе Центральной партии. Эллер не улыбалась. — Я недооценила настроения в группе, — сказала она. — Какие? — Все эти полицейские разбирательства бросают на вас тень. Только об этом сейчас и говорят. Сторонники Бремера чуют вашу кровь. — Машина была украдена. Водитель невиновен. — Почему об этом ничего не известно, Троэльс? — Потому что полиция попросила нас молчать. Так было нужно. К тому же это ничего не меняет. — Меняет. Вы могли хотя бы предупредить меня. — Нет, не мог. Так просила полиция. — Сегодня утром мне звонил Бремер. Он предлагает построить десять тысяч квартир муниципального жилья с минимальной платой. — Вы его знаете. Это всего лишь слова. — Мне очень жаль, Троэльс, но альянса не будет. При таких обстоятельствах я не могу. Хартманн едва сдержался, чтобы не вспылить: — Бремер водит вас за нос. Он просто хочет потянуть время, пока не станет слишком поздно для объединения. Потом он выбросит вас за борт как ненужный балласт. Никаких квартир не будет. Вам еще повезет, если вы получите хоть какое-то место в городском совете. — Таково решение группы. Я не в силах ничего изменить. Хартманн чуть не закричал от бессилия, от того, что она такая идиотка. Но сдержался. — Если, конечно, вы не предложите что-нибудь получше, — добавила Эллер. Бремер сидел в студии, готовясь к телеэфиру. Вокруг софиты, кинокамеры. Визажистка с кисточками. Микрофоны на лацкане. С трудом сдерживая ярость, в студию ворвался Троэльс Хартманн, подошел, посмотрел сверху вниз на улыбающегося мэра в белой рубашке с пудрой на щеках, выпалил: — Ваше вероломство безгранично! Бремер улыбнулся еще шире и потряс седой головой: — Ты что-то сказал? — Вы слышали. |
