Надежда Николаевна на всякий случай запомнила упомянутую фамилию медсестры и продолжила читать записи.

Следующая запись была очень большой.

"Девчонка из регистратуры, Оксана, — теперь моя лучшая подруга. Удивляюсь, как такую болтливую дуру держат в частной клинике! Хотя она — племянница Петровой из налоговой инспекции, этим все и объясняется.

Я пригласила ее в кафе, заказала пару коктейлей, и язык у Оксанки развязался, как шнурок на старом ботинке. Выложила мне столько всего — только успевай записывать! Оказывается, С. — жена моего очаровательного доктора, и это она дала ему денег на организацию клиники. По документам она и является ее владелицей. Интересно, будет ли она использовать этот факт в своей избирательной кампании? А доктор-то хорош! При такой жене нужно держаться очень осторожно, а он вовсю крутит с медсестрами и пациентками помоложе (ха, и на меня тоже явно глаз положил).

После третьего коктейля Оксана разговорилась еще больше. До чего она все-таки вульгарна! Одежда довольно дорогая, видно, тетка денег подбрасывает, но сидит на ней все, как на корове седло, и вкус напрочь отсутствует.

Носит свитер жуткого розового цвета с синими брюками! Несколькими наводящими вопросами я ее подвела к тому парню, который умер у них в клинике от апноэ. Тут она вроде немножко испугалась, по крайней мере перешла на шепот и все время оглядывалась по сторонам. Но тем не менее рассказала еще очень много интересного. Оказывается, положили парня на обследование, подозревали у него диабет. Кстати, счет за лечение не выставили по личному распоряжению С. (распоряжение поступило в бухгалтерию сразу же после его госпитализации). Так вот, подозрение не подтвердилось, парень оказался практически здоров, но неожиданно скончался во сне от остановки дыхания; Так вот после его смерти мой дорогой доктор задним числом вписал в его историю болезни какое-то несуществующее заболевание щитовидной железы! Видимо, чтобы отвести от своей клиники обвинения во врачебной ошибке и медицинской некомпетентности. Хорош доктор! Надо заняться им вплотную! Это действительно тянет на полноценное журналистское расследование. И в первую очередь — поговорить с Яковлевой. Адрес Анны Ивановны я подсмотрела в бумагах у той же Оксанки, пока она трепалась с охранником. Софийская улица"«, дом девяносто шесть, квартира шестнадцать».

И самая последняя запись в файле была датирована двадцать девятым августа.

"Что называется — на ловца и зверь бежит.

Мой очаровательный доктор утроил активность. Его манера ухаживать старомодна, но довольно приятна: цветы, духи, комплименты.

Вчера пригласил меня в ресторан. Я пыталась использовать это в интересах дела, но доктор — кремень. Разговорить его не удалось. То есть болтал он непрерывно, но это был обычный мужской треп: от грубого павлиньего хвостораспускания внезапно переходил к классическим жалобам на одиночество, на то, что его никто не понимает (подразумевается — никто кроме меня), на то, что жизнь стремительно проходит мимо без тепла и ласки. Про жену, естественно, ни слова, и все мои попытки перевести разговор на интересующие темы отбивает, как опытный теннисист. Конечно, я отвечаю ему тем же: он не должен знать о моей профессии, и на все скользкие вопросы я отвечаю туманными недомолвками, многозначительно закатывая глаза. В общем, это сильно напоминает задушевный разговор Штирлица с Мюллером. Разница между нами в том, что я после общения с Оксанкой весьма много о нем знаю, а он обо мне, надеюсь, нет. Или это мне только так кажется? Пару раз я перехватывала довольно странный взгляд. Может быть, и он знает обо мне больше, чем я думаю?"

На этом записи заканчивались.

Надежда Николаевна сидела перед компьютером в тревожной задумчивости.

Судя по этим записям, покойная журналистка в конце своей недолгой жизни начала первое в своей карьере настоящее журналистское расследование.