Таксы покосились на нее с неудовольствием, однако отступили на заранее подготовленную позицию — на порог кухни.

Надежда Николаевна отметила про себя, что ее кот Бейсик никогда не ведет себя так невоспитанно с малознакомыми людьми и что кошки — вообще гораздо более достойные животные, чем собаки.

— Извините, — проговорила хозяйка, улыбаясь, — они у меня такие общительные! Иногда даже чересчур…

— Вам звонила Алла Владимировна Тимофеева, — поспешила объяснить гостья, — меня зовут Надежда Николаевна…

— Да-да, конечно! — Хозяйка заулыбалась еще шире. — Алла Владимировна — такая милая женщина! Как у нее дела?

— Хорошо, — машинально ответила Надежда, подумав, что Лариса Павловна совершенно не соответствует ее представлению о школьном завуче.

До сих пор она думала, что завуч — это решительная громогласная тетка гренадерского роста с суровым взглядом старшего следователя прокуратуры, облаченная в неизменный темно-синий пуленепробиваемый костюм. А перед ней стояла милая, доброжелательная пенсионерка в кружевах и оборках! У нее хотелось немедленно спросить рецепт вишневого варенья или теста для слоеных пирожков… Впрочем, возможно, выходя на пенсию, завучи полностью меняют имидж, как противные мохнатые гусеницы, превращающиеся в очаровательных легкомысленных бабочек.

Лариса Павловна пригласила гостью на кухню — тоже, разумеется, розовую, всю в кружевных занавесочках и салфеточках, и включила розовый электрический чайник.

Таксы крутились под ногами и тоненько повизгивали.

— Попрошайки! — ласково проговорила хозяйка.

Она сняла кружевную салфетку с большого розового блюда, стоявшего посреди стола.

На блюде действительно оказалась целая гора маленьких слоеных пирожков. Два пирожка Лариса Павловна бросила собакам, и те, проявив чудеса ловкости, схватили угощение на лету.

— Я не спросила вас — чай или кофе? — осведомилась хозяйка, повернувшись к Надежде.

— Чай.

На столе немедленно появились две большие розовые чашки, старинная серебряная сахарница и вазочка с вареньем. Убедившись, что гостья обеспечена всем самым необходимым, Лариса Павловна уселась за стол напротив нее и спросила:

— Итак, чем я могу быть вам полезной? — Ведь вы работали вместе с Сергеем Ивановичем Лунгиным? — проговорила Надежда, отпив глоток темно-красного душистого чая.

Лариса Павловна помрачнела.

— Да… — проговорила она наконец, — только если вы хотите снова ворошить эту неприятную историю, я вам не помощник… При всем моем уважении к Алле Владимировне… Сергею Ивановичу и без того досталось… Извините, но я не хочу к этому возвращаться.

— Вы не так меня поняли! — воскликнула Надежда. — Возможно, Алла Владимировна не так объяснила. Дело в том, что я пишу книгу… точнее, собираю материал для книги. Это очень трудная тема — отношения учителей с учениками. То есть я хочу сказать, что, конечно, об этом писали, то есть не об этом, а об отношениях учителя и учеников в процессе преподавания, то есть невольно связывая их с учебой. А я хочу проанализировать эти отношения просто так, как бы сами по себе, в их психологическом аспекте…

Надежда остановилась перевести дух, ожидая, что хозяйка сейчас возмутится той чушью, что она несет, и выставит гостью вон. Но либо в свое время у Ларисы Павловны были уж очень хорошие отношения с Алкой, либо Надежда сумела ее заинтересовать, но во всяком случае взгляд Ларисы Павловны стал мягче, и улыбка тронула губы.

— Возможно, это и будет нужная книга, — сказала она.