Увидев распростертого на полу уйгура, Да Кей побледнел как смерть. Он попытался убежать, но Ма Жун вцепился ему в руку железной хваткой.

Когда же уйгур заметил Да Кея, он разразился целым потоком проклятий.

– Собачье отродье! – кричал он. – Жалкий предатель! Будь проклят день, когда честный уйгур доверился двуличной китайской шавке.

– Ваша честь, этот человек не в своем уме! – закричал Да Кей.

Судья Ди не обратил на эти слова никакого внимания. Он спокойно обратился к уйгуру:

– Кто были твоими сообщниками в усадьбе этого человека?

Ульджин назвал имена двух уйгурских воинов, которых Да Кей нанял в качестве учителей фехтования. Затем он закричал:

– И знайте, что среди китайцев были еще предатели! Этот пес Да надул меня, но я клянусь, что кроме него я нашел и других ублюдков, которые готовы были на все ради денег!

И он назвал имена трех лавочников и четырех солдат.

Дао Гань записал их.

Судья подозвал к себе Цзяо Дая и прошептал ему:

– Немедленно отправься в усадьбу Цзяня и заточи в темницу этих четырех солдат. Затем со старшиной Лином и двадцатью людьми пойди в особняк Да Кея и схвати двух уйгурских мечников. А уж потом займись лавочниками. А после этого дойдет очередь и до Зверолова и его дружков с Северной улицы.

Когда Цзяо Дай убежал выполнять приказ, судья Ди обратился к Ульджину:

– Я справедливый человек, Ульджин. Я не позволю соотечественнику получить вознаграждение после того, как тот сам же и соблазнил тебя на это преступление. Если ты желаешь, чтобы этот Да Кей получил по заслугам, поведай мне всю правду о том, как был убит судья Бань!

Глаза уйгура заблестели злобным торжеством.

– Вот моя месть! – воскликнул он. – Слушай, чиновник. Четыре года назад Да Кей дал мне четыре слитка серебра, чтобы я пошел в управу и сказал начальнику Баню, что ночью он может застигнуть Да Кея на тайной встрече с посланцами уйгур‑хана возле речного брода. Судья явился туда в сопровождении одного сыщика. Как только мы выехали за городские врата, я оглушил начальника, а затем перерезал ему горло и отволок тело на речной берег.

Ульджин плюнул в сторону Да Кея.

– Ну что, получил награду, пес! – воскликнул он.

Судья Ди кивнул старшему писцу, и тот громко зачитал записанное за уйгуром. Ульджин согласился, что его показания записаны верно, и поставил на грамоте отпечаток большого пальца.

Затем судья Ди сказал:

– Ты, Ульджин, уйгурский князь и не подданный Поднебесной. Твое преступление относится к ведомству внешних дел. Только там смогут сказать, насколько глубоко ты и твой хан погрязли в кознях против Империи. Я не уполномочен выносить тебе приговор. Тебя доставят в столицу, где твоим делом займется приказ по делам варваров.

Он сделал знак старосте: Ульджина положили на носилки и отнесли обратно в темницу.

– Пусть преступник Да Кей предстанет передо мной! – повелел судья Ди.

Да Кея поставили на колени перед помостом, и судья Ди сурово сказал ему:

– Да Кей, ты повинен в измене; за это преступление законами предусмотрено ужасное наказание. Но, возможно, слава твоего покойного отца и мое прошение помогут смягчить ожидающую тебя ужасную участь. Посему я советую тебе сознаться во всем и поведать нам обо всех твоих преступлениях!

Да Кей не отвечал. Он опустил голову и тяжело дышал. Судья Ди сделал старосте знак не трогать его.

Наконец Да Кей поднял глаза и сказал слабым голосом, совсем не похожим на его обычный:

– Кроме уйгуров, у меня не было сообщников в моем имении. Я собирался сообщить моей челяди только в самый последний час о том, что мы собираемся захватить город. Четверо солдат я подкупил деньгами. Завтра в полночь они должны были зажечь сигнальный огонь на самой высокой башне в усадьбе Цзяня.