Хун Лян издавна был слугой в семействе Ди, жившем в Дайюане, и ходил за судьей, когда тот был еще ребенком. Позже, когда судья перебрался в столицу и обзавелся там собственным домом и хозяйством, преданный старый слуга последовал за ним. Он показал себя незаменимым помощником в домашних делах и в то же время стал доверенным лицом Ди. Вот и на сей раз Хун настоял на том, что будет сопровождать хозяина в Пенлей, к его первой должности в провинции.

Пустив лошадь легкой трусцой, судья повернулся в седле.

– Если вёдро продержится, Хун, – сказал он, – к вечеру мы доберемся до города Иенчу. Там стоит гарнизон. А завтра нам надо бы выехать с утра пораньше, чтобы поспеть в Пенлей засветло.

Хун кивнул.

– Попросим начальника гарнизона, – сказал он, – послать нарочного в Пенлей предупредить о нашем скором прибытии, и…

– Ни в коем случае, Хун, – не дал ему договорить судья. – После убийства судьи его обязанности временно исполняет старший стряпчий, и он знает о моем назначении. Этого вполне достаточно. Я хочу нагрянуть нежданно. Вот почему я отказался и от воинского сопровождения, предложенного начальником пограничной заставы.

Не дождавшись от слуги ответа, хозяин продолжил:

– Я внимательно изучил документы, связанные с убийством судьи, но, как ты знаешь, важнейшая часть их пропала – а именно личные бумаги, найденные в библиотеке убитого. Следователь привез их с собой в столицу, однако они были похищены.

– Но почему, – проговорил Хун, хмурясь, – почему следователь пробыл в Пенлее всего три дня? В конце концов, убийство имперского чиновника – дело нешуточное; ему нужно было бы посвятить куда больше времени. Во всяком случае, уехать, не составив хоть какого‑то представления о том, как и почему преступление совершено, – это никуда не годится.

Судья Ди кивнул.

– И это, заметь, – подхватил он, – всего лишь одна из многих любопытных сторон дела. Следователь сообщил следующее: судья Ван найден отравленным в своей библиотеке; яд – порошок из корня змеиного дерева; совершенно непонятно, каким образом отравление было осуществлено: ни следов преступника, ни мотивов преступления не обнаружено. Все!

Помолчав, он продолжил:

– Как только грамота о моем назначении была подписана, я отправился в Суд повидаться с этим следователем. И что же? Оказалось, что его уже отправили на новое место, куда‑то далеко на юг. Его секретарь выдал мне полупустую папку. И сказал, что с ним, мол, господин следователь это дело не обсуждал и не оставил никаких письменных, а также никаких устных указаний о том, что следует, по его, господина следователя, мнению, делать с этим случаем. Как видишь, Хун, нам предстоит начать с чистого листа!

Седобородый опять не ответил; он вовсе не разделял воодушевления своего хозяина. Дальше ехали молча. Дорога, пересекавшая обширный ненаселенный край, стала совсем безлюдной; высокие деревья и густой подлесок стеной стояли по обе стороны.

Но вот, после очередного поворота, наперерез им по узкой боковой тропинке из лесу вывернули на дорогу два всадника в залатанных дорожных кофтах; головы у них были повязаны грязными синими тряпицами. Один прицелился в путешественников из лука, другой же двинулся им навстречу с мечом наголо.

– Слезайте‑ка со своей лошадки, господин крючкотвор! – закричал он. – И ваша, и старикова коняга будут нам подарочком с большой дороги!

Глава вторая

Поединок на мечах не удалось завершить; четверо пьют вино в гостинице города Иенчу

Хун мгновенно повернулся в седле, чтобы вручить хозяину меч.