Ван дер Вегели выразили яростное возмущение сначала на своем языке, а потом по-английски.

— Вы не бросили эту бумажку за статую Аполлона, мистер Дорн?

— Нет. Боже! — воскликнул Кеннет. — Что это все за чертовщина? На какую муру вы хотите меня купить? Хорошо, допустим, это была обертка от героина и кокаина. А сколько людей каждый день проходят через Сан-как-его-там? А как насчет той старой женщины? Она с таким же успехом могла продавать его. Кому угодно. Какого дьявола вешать это все на меня?

— Кеннет, милый, не надо. Прошу. Не надо!

— В частности, потому, — ответил Аллейн, — что вы до того времени выказывали симптомы абстиненции, когда же вы появились в митрейоне, у вас их больше не было.

— Неправда.

— Не будем дискутировать. Если потребуется, мы можем снять отпечатки пальцев. — Он указал на бумагу и на пустую сигаретную пачку. — Так или иначе, вчера вечером вы совершенно откровенно рассказали мне про свои опыты с наркотиками. Вы сказали, что к этому приучил вас Мейлер. Зачем сейчас поднимать шум?

— Я не знал, что вы такой.

— Глупыш, я не собираюсь здесь, в Риме, сажать вас в тюрьму за наркотики. Я просто хочу знать, встречались ли вы с Мейлером у статуи Аполлона на среднем уровне Сан-Томмазо, и если да, то с какой целью?

— Кеннет, не надо!

— Тетя, не встревайте! Я уже сказал ему — нет, нет, нет!

— Очень хорошо. Продолжайте. Вы вернулись, чтобы сфотографировать Аполлона, обнаружили, что в вашем аппарате кончилась пленка, спустились на нижний уровень и присоединились к нам в митрейоне. На каком этапе вы зарядили в камеру новую пленку?

— Не помню.

— Где старая пленка?

— Господи, да у меня в кармане. В моем номере.

— Вы также не встречали майора Суита, хотя он, вероятно, шел вниз впереди вас?

— Нет.

— Майор, вы проходили мимо Аполлона на пути вниз?

— Полагаю, да. Не могу сказать, что точно помню. Должно быть.

— Не обязательно. Старую церковь среднего уровня окружают аркады. Если на этом уровне вы повернете направо, а не налево, вы придете к лестнице кратчайшим путем, а не тем, где Аполлон.

— Я мог повернуть направо, но я этого не сделал.

— Странно! — сказал Аллейн. — И никто из вас не видел, не слышал и не чуял Мейлера и Виолетту?

Молчание.

— За исключением леди Брейсли, все мы сошли в митрейон и пробыли в нем, полагаю, не меньше пятнадцати минут, пока барон с баронессой и мистер Дорн сделали фотографии, а мистер Грант читал нам. Затем мы разными путями поднялись наверх. Мистер Дорн, вы вышли первым через главный ход.

— Всегда-то вы правы. Я пошел кратчайшим путем и по дороге никого не встретил и ничего не слышал, и я нашел тетю во внутреннем дворике.

— Совершенно верно. Я шел вместе с бароном и баронессой. Мы вышли из митрейона через дверь за фигурой бога, дважды повернули вправо, прошли под аркадой, если ее можно так называть, мимо колодца и саркофага и, наконец, пришли к винтовой лестнице. — Он обратился к Ван дер Вегелям: — Вы подтверждаете?

— Конечно, — сказала баронесса. — Именно этим путем. Остановившись разок осмотреть… — Она умолкла, взволнованная, и положила руки на руку мужа. Дрожащим голосом она заговорила с ним на своем языке. Он склонился над ней, заботливый, обеспокоенный, взял ее руки в свои ладони и нежно сказал:

— Дорогая моя, мы же должны говорить по-английски.