— Так, — сказал Степа, выставляя на стол, к ужасу Кости, бутылки, — готовимся к операции под названием «бомжик». Мобильник есть? Звони всем знакомым, сообщай, что на неделю уедешь из города по очень важному делу.

Костя обзванивал знакомых, а Степа изучил содержимое холодильника. Не густо в нем: сыр, колбаса, консервы, кефир — в общем, холостяцкая еда. Ну, это даже к лучшему, меньше есть будет. Степа вскрыл банку рыбных консервов. На кусочек хлеба положил шпротину, подумал немного и полил маслом хлеб.

— Об операции ни одна живая душа знать не должна, даже сослуживцы, понял? — сказал Косте. — Дело серьезное и опасное…

— Да объясни толком, что я должен делать? — вскипел Луценко, с подозрением глядя на приготовления.

— Бомжом стать. Перво-наперво предстоит исправить твою благообразную внешность. У тебя не лицо должно быть, а рожа. — Костя пожал плечами. Степа пояснил: — Два дня ты пьешь запоем. Просыпаешься, хочешь попить водички, но пьешь пиво. Потом водку. Затем опять пиво. И старайся поменьше закусывать. Через два дня твоя физия приобретет отечный вид алкаша. Понятно?

— Понятно, — без душевного подъема вымолвил Костя, покосившись на стол, заставленный бутылками. — Не многовато для одного?

— Ты крепкий, — успокоил Степа. — Так, есть еще одна вещь… Костя, одного опухшего вида мало.

— А что надо? — нахохлился Костя, подозревая со стороны Степы каверзу.

— Скажи, тебя по зубам били?

— И я бил, — на всякий случай предупредил Луценко.

— Значит, ты в курсе, что это не так страшно…

— Ну, в курсе и что? Чего ты хочешь конкретно?

— По лицу тебя ударить, — наконец выложил Степа. Косте такой поворот совсем не понравился, он замахал руками, дескать, не дамся. — Слушай, где ты видел бомжа с непобитой рожей? Ну хоть одна ссадина должна быть. Да я только раз… всего-то.

— Ага, не ты же морду подставлять будешь!

— Не выполним задание, Кулик с нас три шкуры сдерет, — аргументировал Степа. — Так что давай, стой спокойно…

— Тогда я сначала выпью. А то на трезвую голову…

— Выпей, — обрадовался Степа, наливая в тонкий стакан водки. Костя взял стакан, где водки было больше половины, задержал его у рта — не хотелось пить сразу столько. Степа подбодрил: — Давай, это классная анестезия.

Луценко залпом выпил, а Степа сразу туда налил пива:

— Запивай. Водка без пива — деньги на ветер.

Костя опрокинул в себя и стакан пива, зашарил по столу в поисках закуски. Степа услужливо поднес ему бутерброд со шпротиной. Тот с жадностью, словно не ел неделю, весь бутерброд отправил в рот, пережевывал. Опьянел он мгновенно, глазки собрались в кучку.

— Ну, становись, бить буду, — сказал Степа, закатывая рукав рубашки.

— Подожди… проглочу… Так. Только ты… аккуратней…

— Все сделаем ювелирно, — заверил Степа.

Не успел Костя приготовиться к удару, как Заречный вмазал кулаком по скуле. Тот взмахнул руками и грохнулся на пол у стены. Озверел. Подскочил, сжимая кулаки:

— Ну, Заречный! Ты труп!

— Спокойно, спокойно, — подхватил его Степа под руки и потащил к дивану. — Мы ж договорились, Костя, ты забыл?

— Помню, — кивнул Луценко так, что чуть не отвалилась голова. — Ты должен был… команды ждать.