— И вы не видели, не слышали ничего необычного? — настаивала Джемани.

— Во вторник музей закрыт. И там затишье. Приходят только постоянные посетители… иногда продавец книг, малышка Фолле… мы не обращали внимания, — объяснил месье Жуанэн.

— Ничего необычного… ни одного чужого?

— Нет, ничего. Вот разве… пока ты смотрел футбол по телику, я поднялась на чердак развесить белье, Леон.

— Мужчина — не для такой работы, — самонадеянно подтрунил он над ней.

— Женщина — тоже, что бы об этом ни думал мужчина… Я цитирую Колетт, — не утерпев, возразила Жизель.

Приободренная этой поддержкой, мадам Жуанэн продолжила:

— Сверху хорошо видно двор замка. И мне показалось, что по наружной лестнице кто-то спускается к подземелью… Меня это удивило, так как все знают, что вход в него замурован… Все — это местные, — добавила она.

— Подземелье под замком? — переспросила инспектор.

— Да, подземный ход шел из подвалов и связывал Сен-Совер с бывшим аббатством Мутье, — пояснила мадам Жуанэн. — В средние века монахи проходили по нему в город за продуктами. А в случае осады он служил запасным выходом. Вы знаете, что религиозные войны опустошали страну. Но за столетия обвалы сделали подземный ход непроходимым. Если бы не это, то, когда в 1580-х годах гугеноты осадили Сен-Совер, жители могли бы по нему выбраться из города… вместо того чтобы укрываться в сарацинской башне! Осаждающие быстро выбили их оттуда!

— Откуда вы знаете, что человек, которого вы заметили, направлялся именно к подземелью? — не отставала Джемани. — Разве есть другой вход?

— Ну да! Я покажу вам… это слева, если смотреть на северный фасад. Только человек не из нашего города мог искать там проход…

— Возможно, кто-нибудь из приехавших на семинар? — предположил месье Жуанэн.

— Можете описать мне его? — с надеждой спросила Лейла.

— Невысокий, довольно тонкий… Большего я не разглядела.

Все невольно вопросительно посмотрели на Жизель Дамбер.

— Я была с дочерью у Мадлен Дюжарден, к тому же мало кого знаю из Клуба Колетт. Не представляю, кто может соответствовать такой фигуре…

— Ах! Оказывается, у вас есть дочь! — воскликнула мадам Жуанэн, воспользовавшаяся тем, что нашлась причина сменить тему. — У нас их двое. А сколько лет вашей?

И тут Лейла поняла, что эту партию она проиграла. Сейчас женщины бросятся в раздражающие перечисления радостей и горестей материнства, начнут искать отличия между матерью и бабушкой, совсем не заботясь о тех, кому не улыбнулось счастье или у кого не было желания стать ни той, ни другой.

Чтобы не присутствовать при этом, она отозвала в сторонку месье Жуанэна.

— А мадам Брюссо вы знаете?

— Жюли Брюссо? Служащую мэрии? Да кто же ее не знает? Очень хорошая женщина. Какая потеря для коммуны!

— Похоже, все так думают, — заметила Лейла.

— Ничего удивительного. Она всем оказывала услуги. Да вот спросите хотя бы кюре… Отца Клода… Я-то лично с ним не общаюсь, а вот моя жена… — Он возвел глаза к небу. — Ну а что до Жюли Брюссо… никто и не верит в самоубийство.

— А точнее?

— Да все местные. — Он с понимающим видом покачал головой. — Все ее знали. Можете спросить любого… тут сомнений нет. Это не самоубийство.

— А что говорят?

— Что говорят? Да то, что ее убили! Как и Ришело.