На распорядителя накинули петлю, и он встрепенулся, поднял голову, пристально вглядываясь в толпу.

Ник остро ощущал и самого Фларинена, и толпу, и лорда с его рыцарями – всех. Распорядитель в отчаянии, ему страшно и горько оттого, что никто из тех, с кем он приятельствовал всю жизнь, не хочет за него заступиться. Старая госпожа злорадствует и чуть сожалеет, но не о человеке, а иначе… Наверное, потому, что распорядителем он и правда был хорошим и заменить казненного будет непросто. Лорд сердит и недоволен, Каилу грустно, а вот Олет и Уфри почти не ощущаются. Видимо, для этих двоих чья-то смерть давно перестала быть чем-то значительным. Ну, или они оба очень хорошо владеют собой.

А вот толпа чувств не сдерживала совсем. В ней буйным цветом расцветали злорадная радость, жгучее любопытство: а он сразу помрет или долго будет дергаться? – и предвкушение чужих страданий. Ник оглядел кухарок, егерей, конюхов, воинов и поварят: а ведь ни в ком из вас нет нечисти. Вам просто нравится наблюдать за мучениями другого человека и с облегчением вздыхать про себя: хорошо, что это не со мной.

Ник прикрыл глаза, не желая больше созерцать толпу, и сосредоточился на человеческих чувствах. О, как упоителен чужой страх, как приятно пробовать злорадство, неприязнь и наслаждение смертью. Та часть, что была нечистью, испытывала удовольствие и с аппетитом насыщалась. Той части, что была Ником, было противно.

Когда все закончилось, травник, стараясь не смотреть на неподвижно висящее тело, поспешил к Питу. Злодей наказан – можно уходить. Удовлетворенная толпа медленно расходилась, вполголоса обсуждая свершившееся.

* * *

Когда Ник и Пит ушли, Скай занялся черновиком второй главы своего научного труда, точнее, не черновиком, а планом черновика: надо придумать, как красиво и наукообразно оформить те скудные слухи о Страже, что он тут собрал. Приезжал он сюда, конечно, не за этим, но дядюшка от него точно так просто не отстанет: мол, приехал за сведениями для доклада – будь добр этот самый доклад составить. Дядюшка Арли наверняка ждет, чтобы его племянник выступил на весенней конференции в столице. И, как ни прискорбно, они как раз успеют вернуться в Аэррию к ее началу. Тут уж никак не отвертишься.

Из Гарт де Монта они отправятся в Лареж: господин Марк будет проводить там зиму. А потом придется возвращаться в столицу. Можно, конечно, уговорить друзей задержаться в пути, но, пожалуй, так явно избегать конференции все же малодушно. Так что надо навести хотя бы относительный порядок в бумагах и прикинуть, как можно будет с наименьшими потерями времени и сил отчитаться перед учеными мужами.

Скай живо представил скучающих профессоров и прочих деятелей науки, которым ежегодно приходится заслушивать десятки никому не нужных докладов, – и мысль о «совершенно непредвиденной» задержке в пути перестала казаться недостойной. Но ведь дядюшка при таком раскладе от него не отстанет – просто доклад придется перенести с весенней конференции на осеннюю. А раз так – к чему оттягивать неизбежное?

От размышлений его отвлек стук в дверь.

– Войдите! – громко сказал волшебник: подниматься со стула было лень, а дверь в ожидании Пита и Ника он все равно запирать не стал.

В комнату проскользнула Фрин: признаться, ее Скай не ожидал увидеть. Она прикрыла дверь и встала у входа.

– Что-то мне подсказывает, что ты недолго задержишься в наших краях, – сказала девушка, внимательно глядя на волшебника.

Сегодня она была одета проще, чем обычно: никаких дорогих украшений и золотого шитья на платье, и оттого казалась моложе и спокойнее. Или не из-за одежды, а по какой-то другой причине, но Скай отчетливо видел, что Фрин покинуло напряжение, сковывающее ее все эти дни.

– Если есть еще источники слухов о Подземном Страже, то я определенно задержусь на пару дней.