— А к нему сегодня никто не заглядывал? — поинтересовался Бауэр. — Не спрашивал никто Феликса?

— Нет! — коротко ответила Харибда.

— Никого, — покачала головой Сцилла, по-прежнему всхлипывая в платочек.

— Вы их не слушайте, — вмешался садовник. — Оне обе в доме были, ничего не видали.

— Так, значит, кто-то все-таки приходил? — насторожился жандарм.

— Так точно, господин Вальтер, приходил. Точнее, приходила.

— Да кто же?! — рассердился жандарм. — Не тяни кота за хвост!

— А дочка докторова и приходила, Лаура. Утром еще. Ну не самым ранним, а часа эдак за полтора до того, как вы приблудыша кузнецовского схватили. Сначала у ворот постояла, а я как раз флигельком своим убирался — во-о-он за тем, выглянул — мнется, с ноги на ногу переступает, ну вроде как зайти не решается. Я ее окликнул, значит, а она меня о Феликсе и спросила.

— Как спросила? — быстро поинтересовался Бауэр. — Дословно рассказывай.

Длинноносый садовник почесал средним пальцем затылок и задумался.

— Феликс… нет, по имени не называла, точно помню… Сынок хозяйский дома, спрашивает. Я ей: Феликс что ли? А она засмеялась так истеврически…

— Истерически, — не удержавшись, поправил Иоганн, и его дружно придавили тяжелыми взглядами и отец Иеремия, и господин Вальтер.

— …ну да, — легко согласился садовник, — засмеялась как ненормальная и говорит: не хватало еще второго — двух таких земля не вынесет. Земле, мол, и одного много. И пошла, пошла…

— Куда пошла? — все также быстро, не давая садовнику перескочить с одной мысли на другую, поинтересовался жандарм.

— Виноват, — развел руками садовник. — Не усмотрел. Я ж повернулся сразу и за флигель пошел. Кабы знать-то, что спрашивать будете…

Бауэр и отец Иеремия переглянулись, и над скамейкой повисло тяжелое молчание. Даже служанки прекратили всхлипывать, только в воображении Иоганна всё еще звенел истерический смех обманутой Феликсом девушки. Наконец, священник тяжело вздохнул, достал ленту и показал садовнику.

— Не припомните, — мягко спросил он. — На Лауре не было этой ленты?

— Как же не помню, — удивился тот. — Прекрасно помню. Именно он и был.

— Она повсюду ее носила, — тут же подтвердила Сцилла.

— А вот и не ее! — не согласилась Харибда. — У докторской дочки вишневая была. А эта больше малиновая.

— Да какой же она малиновая? — изумилась ее подруга. — Да вы сами посмотрите, святой отец, разве это малиновая?

Но отец Иеремия смотреть не стал, а сунул ленту обратно, и встал со скамьи.

— Проводите нас в дом, — попросил он. — Мы хотим комнату Феликса осмотреть.

Вслед за священником поднялся и жандарм, и они вместе двинулись к дому, сопровождаемые Сциллой, Харибдой и садовником с картины Карла Шпицвега.

Окна комнаты, где жил Феликс, выходили на другую сторону дома, прямо на огород и большую клумбу цветов, посаженную садовником для хозяйки. Комната была просторной, с аккуратными полочками под книги — в основном учебники и разного рода словари и справочники.