– Нет, нас не разъединили, – произнес Бёрден, – просто я все сказал.

– Я бы хотел приехать к вам после полудня, если можно.

– Нет, Клиффорд, нельзя, я сегодня занят. – Бёрден в очередной раз начал обращаться к нему, как к ребенку, и ничего не мог с этим поделать.

– А если завтра утром?

– Клиффорд, я кладу трубку. Вы поняли? Я все сказал, не звоните, нам больше нечего обсуждать. Всего доброго.

На этот раз Бёрден встревожился. Теперь он понимал, что испытывают люди, впервые увидевшие сумасшедшего, у которого течет слюна и который тянется к ним скрюченными руками. Они отталкивают его и ничего не могут с собой поделать, хотя это жестоко и стыдно. Бёрден виновато посмотрел на телефон, словно в аппарате осталась часть Клиффорда. Что за бред? Что с ним такое? Бёрден набрал оператора и попросил не соединять с Клиффордом, проверять все звонки.

Устраивать обыск бесполезно, подумал Вексфорд. У Лесли Арбель преимущество в две недели: она, конечно, не профессионал в этом деле, зато у нее мощный стимул. Что она искала? Завещание? Но Гвен Робсон нечего было завещать. Может быть, речь идет о компромате? Вряд ли это касается ее любимой племянницы. Но почему именно Лесли так отчаянно пыталась найти какие-то бумаги? Он помнил, как она тогда воскликнула: «Я останусь без работы!» Что-то здесь не стыкуется. Сначала он спросил, почему она скрыла свою поездку в Кингсмаркэм, и вдруг ни с того ни с сего эта странная реплика. Инспектор подошел к дому миссис Джаго и позвонил. За дверью послышалась легкая поступь, и на пороге появилась хозяйка – дородная, улыбающаяся. Улыбка показалась немного натянутой, видимо, его официальный визит не слишком приветствовался.

– Вы сегодня без внучек?

– У Нины по вторникам выходной. – Они прошли в гостиную, настоящие джунгли из вязаных вещей, с диковинными цветами и деревьями. Вексфорд обратил внимание на отсутствие рукописи.

– Да я и не хотела бы сегодня никого видеть, – продолжила Дита. – Я устала от всего этого.

Неужели из-за того, что Нину бросил муж? И дочь теперь беспрестанно жалуется? Но инспектору было неловко спрашивать. Сейчас его интересовало мнение Диты: куда бы она спрятала некие документы на месте Гвен Робсон? Он снова забыл, что соседки не общались. Дита взяла в руки вязанье – на пейзаже уже полностью проявились небо и крошечные облачка. Но за работу не принялась. Женщина задумчиво держала спицы и смотрела куда-то в сторону.

– Я ее почти не знала. Как я могу ответить?

– У вас дома с одинаковой планировкой. Возможно, есть какая-то особенность, незаметная для постороннего глаза.

– Что-то вроде полой стены?

– Не совсем.

– Возможно, убийца просто унес эту секретную улику. Не желаете выпить?

Он как-то слишком поспешно отказался, и Дита приподняла брови.

– А что с вашей книгой? – спросил инспектор, чтобы как-то поддержать разговор. – Вы уже отослали ее в издательство?

– Я никогда не закончу этой книги. Прошлой ночью я чуть не сожгла ее, но подумала: к чему такой драматизм? Поэтому просто убрала рукопись в комод. У меня вчера был ужасный день, я очень расстроилась. Ничего, что я с вами так откровенна? Мне больше не с кем поделиться.

– Редкий случай в моей профессии, когда кто-то сам хочет со мной поделиться.

– Вы мне симпатичны, – сказала Дита, и ее слова прозвучали не простодушно, а искренне. – Хотя мы почти друг друга не знаем и вряд ли подружимся. – Дита настороженно посмотрела на Вексфорда, но тот ободряюще кивнул.