– Странно, – заметил высокий мужчина, – что некоторые англичане до сих пор считают доминионы чем-то средним между мусорной корзиной и чистилищем.

   – Вы сами не из колоний, верно?

   – Да, но я не имею таких предубеждений. Кажется, мы останавливаемся.

   Где-то вдалеке просвистел гудок, потом дружно захлопали двери, и мужской голос выкрикнул что-то неразборчивое. Постепенно звуки приближались и становились громче.Наконец дверь в их вагон распахнулась, и появился проводник.

   – Станция Охакун, стоянка пять минут, предлагаются легкие напитки, – объявил он и проследовал дальше.

   Бродхед отступил в сторону, чтобы дать ему пойти.

   – Легкие напитки! – воскликнул Хэмблдон. – Что они имеют в виду?

   – Не знаю. Скорее всего, кофе. А может, просто глоток свежего воздуха.

   – Наверное, вы правы. Как, он сказал, называется станция?

   – Я не разобрал. Похоже на какой-то стих или заклинание.

   – О-ха-кун, – неожиданно подала голос Сьюзен Макс.

   – А, Сьюзи, вы уже проснулись? – спросил Хэмблдон.

   – Я вовсе не спала, дорогуша, – возразила Сьюзен. – Трудно назвать это настоящим сном.

   – Надо же, я успел забыть, что вы австралийка.

   – Я не австралийка. Я родилась в Новой Зеландии. До Австралии четыре дня пути от…

   – Знаю, знаю, – перебил Хэмблдон, подмигнув высокому мужчине.

   – Как вы можете такое говорить, – возмущенно продолжала мисс Макс. – Мы не любим, когда нас называют австралийцами. Хотя я ничего не имею против оззи. Они мне просто безразличны.

   За окнами проплыла цепочка желтых фонарей. Поезд остановился и испустил глубокий вздох. В вагоне послышались возня и зевки пассажиров.

   – Будь проклят тот день, когда моя матушка встретилась с моим отцом, – пробурчал комик.

   – Пойдемте на улицу, – предложил Хэмблдон высокому мужчине.

   Они направились к двери. Бродхед все еще стоял в тесном тамбуре. Он поднял воротник и надвинул на глаза шляпу. Вид у него был угрюмый и подавленный. Двое мужчин спустились на платформу. После духоты в вагоне ночной воздух казался кристально-чистым. В нем чувствовалось что-то острое и бодрящее.

   – Пахнет как в цветочном магазине, – заметил Хэмблдон. – Мхом, влажной землей и еще чем-то терпким. Наверное, мы высоко над уровнем моря?

   – Похоже на то. Это напоминает горный воздух.

   – Как насчет кофе?

   Они взяли в буфете две дымящиеся чашки и понесли их на платформу.

   – Хейли! Хейли!

   В одном из спальных купе открылось окно, и в нем появилась женская голова.

   – Каролин! – Хэмблдон быстро подошел к окну. – Вы не спите? Уже половина третьего.

   Тусклый свет, падавший от уличного фонаря на женщину, подчеркивал темные пятна под ее скулами и глубокие впадины глазниц. Высокий мужчина никогда не мог понять, нравится ли ему лицо Каролин Дэйкрес. Какое оно – красивое? Или увядшее? И действительно ли она так умна, как обещает ее внешность? Вглядываясь в ее черты, он заметил, что актриса чем-то взволнована.