– Трое студентов разъехались по приходам, отец. Руперта попросили прочитать проповедь в церкви Святой Маргариты, и, по-моему, два человека едут, чтобы его послушать. У матери Ричарда пятидесятилетие совпало с двадцать пятой годовщиной свадьбы, и он специально отпросился. Потом, как вы помните, Тоби Уильямс официально вступает в должность в своем первом приходе, и многие отправились его поддержать. В результате остаются Генри, Стивен, Питер и я. Я надеялся уехать сразу после повечерия. На формальную часть уже не успею, но хочется поприсутствовать на первой приходской литургии Тоби.

– Да, все сходится, – сказал отец Себастьян, все еще изучая документ. – Можешь уехать сразу после проповеди архидьякона. А разве у тебя нет урока греческого с мистером Грегори после воскресной службы?

– Мы уже договорились, отец. Он найдет для меня время в понедельник.

– Отлично, Рафаэль, тогда, думаю, на эту неделю все. Ты можешь забрать свое эссе. Там, на столе. Ивлин Во писал в одной из книг о путешествиях, что считает теологию некоей упрощающей наукой, в соответствии с которой туманные и неуловимые идеи делаются ясными и точными. Чего нельзя сказать про твое эссе. И ты неверно применил слово «копировать». Это не синоним слова «подражать».

– Конечно, нет. Простите, отец. Я могу вам подражать, но вряд ли получится вас скопировать.

Чтобы скрыть улыбку, отцу Себастьяну пришлось отвернуться.

– Настоятельно рекомендую не пытаться проделать ни то ни другое.

Улыбка не исчезла, и когда за Рафаэлем закрывалась дверь. Только потом директор понял, что так и не получил от молодого человека обещания хорошо себя вести.

Слово Рафаэль сдержал бы, вот только он его не дал. Выходные обещали быть сложными.

Он поехал на восток через Сити к Уайтчепел-роуд, направляясь к шоссе A12. Даже в такую рань – было только семь утра – на улицах уже появились машины, а офисные работники небольшими группками выходили со станций метро. Лондон никогда не засыпает полностью, и коммандеру нравилось это утреннее затишье, первые признаки жизни, которая через пару часов забурлит, легкость, с которой можно было ехать вдоль свободных улиц. К тому времени как он добрался до шоссе A12 и вырвался из щупалец Истерн-авеню, первые розовые проблески на ночном небе переросли в ясную белизну, а поля и изгороди озарились светящимся серым, в котором деревья и кусты казались выписанными с полупрозрачной нежностью японской акварели, понемногу достигая отчетливости и приобретая первые богатые краски осени. Ему пришло в голову, что именно в это время года надо любоваться деревьями. Лишь весной они несут большее очарование. Листья еще не опали, и сквозь дымку увядающего зеленого, желтого и красного проглядывали темные части сучьев и веток.

По пути он размышлял о цели этого путешествия и анализировал причины своего участия – безусловно, нетривиальные – в расследовании смерти неизвестного молодого человека, расследовании, которое уже проведено, подкреплено вердиктом коронеров и считается завершенным, расследовании настолько же окончательно закрытого дела, насколько окончательна была кремация, превратившая тело убитого в прах. Нельзя сказать, что он предложил провести расследование, просто поддавшись порыву. Коммандер обычно руководствовался в работе иными мотивами. Не повлияло в этом случае и желание выдворить из кабинета сэра Элреда – хотя он относился к тому типу людей, чье отсутствие обычно предпочтительнее присутствия. Дэлглиш снова задумался, зачем этот человек интересовался расследованием смерти приемного сына, к которому не был привязан.

Но, возможно, он, Дэлглиш, слишком многое пытался на себя взять. Ведь сэр Элред не из тех, кто выдает свои чувства.