– Она не была в воде, сэр, во всяком случае, так мне кажется, – продолжил сержант Джонс. – Возможно, парень нашел ее на песке и подобрал, просто так, без задней мысли. Инстинктивно. Все что-то подбирают на пляже. Отец Себастьян предположил, что она от старой кабинки для переодевания, которая была над лестницей к пляжу. Но ее снесли. Видно, директора старая бело-голубая кабинка несколько коробила своим видом, и он хотел построить что-то более скромное, из простого дерева. Так и поступили. Там еще хранят надувную лодку на случай, если кто заплывет далеко или что случится. Старая уже разваливалась.

– А следы на песке?

– Так это ж первое, на что обращаешь внимание. Следы парня засыпало песком, но мы все-таки нашли одну прерывистую линию дальше по пляжу. Точно его, у нас были ботинки. Хотя бо́льшую часть пути он прошел по гальке, и так же мог поступить кто угодно. На месте происшествия песок был весь зашаркан. Наверное, миссис Манро, мистер Грегори, да и священники особо не заботились о том, куда наступать.

– А вас не удивил вердикт?

– Малость удивил, должен признаться. Открытый вердикт, наверное, был бы логичным. Мистер Меллиш присутствовал на обсуждении вместе с присяжными, он любит так делать, если дело не из простых или к нему есть интерес. Так вот, присяжные вынесли вердикт единогласно, все восемь человек. Открытый вердикт редко кому нравится, это правда, а колледж Святого Ансельма очень здесь уважают. Они, конечно, ведут уединенный образ жизни, тут ничего не скажешь, но молодые люди читают проповеди в здешних церквах и приносят местным пользу. Имейте в виду, я не хочу сказать, что присяжные ошиблись. Так или иначе, решение есть.

– Сэр Элред, – сказал Дэлглиш, – вряд ли пожалуется на скрупулезность проведенного расследования. Думаю, вы сделали все, что могли.

– Я тоже так думаю, мистер Дэлглиш, и коронер сказал то же самое.

Решив, что здесь больше искать нечего, Дэлглиш поблагодарил сержанта Джонса за помощь и кофе и покинул здание. Деревяшку с остатками голубой краски, после того как ее завернули и надписали, он забрал с собой. Не потому, что она могла пригодиться, а, скорее, потому, что именно этого от него и ждали.

В дальнем конце автостоянки какой-то мужчина загружал на заднее сиденье «ровера» картонные коробки. Обернувшись, он заметил Дэлглиша – тот садился в свой «ягуар», – на секунду уставился на него в упор, а потом, словно внезапно приняв решение, подошел к коммандеру. Тот взглянул в преждевременно состарившееся лицо, на котором бессонные ночи, а может, перенесенные страдания оставили свой неизгладимый след. Это выражение было трудно не узнать, слишком часто он его видел.

– Вы, наверное, коммандер Адам Дэлглиш. Тед Уильямс говорил, что вы заедете. Инспектор Роджер Джарвуд. Я в отпуске по болезни, забираю тут кое-какие вещи. Подошел сказать, что мы увидимся в Святом Ансельме. Святые отцы время от времени дают мне там приют. Все подешевле, и компания не чета постояльцам местных психушек. Больше тут деваться некуда. Ну и, конечно, кормят лучше.

Фразы лились словно отрепетированные, а в темных глазах читался и вызов, и стыд одновременно. Новость не пришлась Дэлглишу по вкусу. Он почему-то думал, что будет единственным постояльцем.

– Не беспокойтесь, я не стану ломиться к вам в комнату после повечерия, чтобы выпить по кружечке, – сказал Джарвуд, словно почувствовав реакцию. – Не горю желанием общаться на полицейские темы, как, полагаю, и вы.

Он кивнул, развернулся и быстро направился к своей машине. Дэлглиш успел лишь пожать ему руку.

Но для начала, еще в Лоустофте, он нашел гастрономический магазин и купил булочек, масла, зернистый паштет и полбутылки вина. Кружку и кофе в термосе он, уезжая из города, всегда брал с собой.