«Странно, – подумал он, – должно же у него быть имя, или как там у киргонов, порядковый номер, звание. Он потерял товарищей, друзей, а может быть, и семью; если – нет, значит, где‑то его ждет семья. И он рядовой гражданин пусть и очень необычной расы. Он самый что ни на есть обыкновенный, поскольку сбежал и спрятался, вместо того чтобы сражаться. Тем не менее он не назвал своего имени, а мы не спросили. И он не спросил наших имен.

Мы знаем, как зовут охотника за рабами, а его имени не знаем.

Он назвал Драваша «швефедж». И, вероятно, ко всем другим представителям менее значительных рас он обращается «рабы». Нет, нас он называл «пустоголовые недочеловеки».

Но почему же мы не спросили, как его зовут? Даже Драваш не спросил. Может быть, затем, – вдруг догадался Дэйн, – чтобы не воспринимать его как личность? Просто считать его чужаком, врагом?»

Где‑то позади завопил человек, ужасно, криком, полным муки. В отдалении послышались и другие крики.

Киргон обернулся, бледно вспыхнули зубы на фоне посеревшего лица.

– Они не скоро до нас доберутся, – сказал он.

Дэйн подумал о господине Ромде, о том, что слышал об этой культуре, о Копьеносцах Анкаана. Он вспомнил, как Копьеносец вежливо убеждал Аратака не ввязываться в схватку и как ящер вернул ему долг вежливости, оставив рядом с ним копье. Внезапно Марша затошнило. Да что он вообще тут делает, шагая рядом с этим… этим рабовладельцем, пиратом, налетчиком, улыбающимся, пока его призрачный монстр разрывает на куски мирных и добрых людей, которые думают, что защищают свою отчизну от демонов? Да и кто упрекнет их в том, что они не правы, – достаточно посмотреть на этого охотника за рабами. Нечестно это, и он, Дэйн, не на той стороне линии фронта, и, конечно, если бы была возможность выбора, он стоял бы сейчас плечом к плечу с господином Ромдой…

Но он стоял не там. И выбора не было.

17

Впереди среди деревьев появились проблески света. Отряд поспешил туда. Позади них, но уже на достаточном удалении от того места, откуда впервые раздались крики ужаса и боли, вновь донеслись хриплые вопли погибающих людей. Киргон рассмеялся.

– Теперь Вихрь, – сказал он, – разгоняет другую группу. Он так и будет метаться от одной группы к другой, сбивая их со следа. При каждом нападении он убивает одного человека!

Глаза у него изменились: здесь, в темноте, уже было видно, как двигаются зрачки, и не осталось той пугающей пустоты.

«Словно встроенные солнцезащитные очки», – подумал Дэйн. Киргон вышел на свет, и кожа его снова засияла, волосы вспыхнули солнечными искрами.

«Люцифер, огненный ангел, носитель молний… Я стану таким же суеверным, как и Джода», – сердито подумал Дэйн. Но одна мысль продолжала преследовать его: «Люцифер, сын Зари, как же низко ты пал…»

Они вышли к краю небольшого каньона. Ветер и вода изрядно поработали над склонами, вид которых напомнил охваченному ностальгией Дэйну об Аризоне. Череда широких выступов ступенями спускалась ко дну каньона, где небольшая речушка терялась среди извилистых напластований стекловидной породы.

– А это что? – спросил Аратак, указывая на что‑то, торчащее из стены каньона. Предмет походил на огромный обломок кристаллической породы.

– Дом, – сказал киргон, и по его лицу побежала разноцветная волна, что должно было, наверное, означать усмешку. – Да, дом. Одно из моих любимых укромных местечек. Окаменевший дом. Сами увидите!

Он двинулся вниз. Дэйна порадовало наличие тропы, по которой можно было спокойно спускаться, не спотыкаясь о камни; раненая рука мучительно болела. Интересно, осталось ли у Райэнны в рюкзаке то лекарство?

Стеклянный выступ по форме напоминал квадрат.