Райэнна скривилась, и Марш понял, что она думает о такой возможности: не хотелось бы еще раз вступать в контакт с Громкоголосым…

– А если мы не выйдем на связь ни тем способом, ни другим, возвращайтесь на базу Содружества, и будем надеяться, что какой‑нибудь корабль заберет вас.

У ворот прозвенел гонг. Дэйн кисло сказал:

– Не отзывайтесь, а то вас опять уведут. А у нас нет времени ждать.

– Вряд ли, – успокаивающе сказал Драваш, но через минуту появился Джода, сопровождая двух гостей; одним из них оказался черный чешуйчатый ящер семи футов ростом, в белом плаще, указывающем на принадлежность к престижному ордену Целителей этого города; во втором Дэйн узнал того самого худощавого Копьеносца, с которым он по ошибке поздоровался на рынке. Теперь, со своими худыми волосатыми ногами и крючковатым носом, он производил впечатление еще более странное и пугающее.

– Благородный ящер, целитель Хайтийоаша, – представился ящер, а Копьеносец, склонив наконечник копья к полу в знак мирных намерений и уважения, коротко сказал:

– Притваи, Копьеносец ордена Анкаана. – Его черные глаза осматривали каждую стену помещения, пол и потолок, точно в поисках какой‑либо опасности. Закончив эту процедуру, он внезапно улыбнулся, обнажив ослепительные зубы на фоне смуглого лица. Ящер же, подавленный размерами Аратака, приветственно склонил голову.

– Травааш, – сказал он, – и Ааратака, почтенный старец. Вы меня помните? Мы встречались в доме у леди Ооа‑хасса.

– Встречались и прекрасно помним, – вежливо ответил Аратак, Драваш же лишь кивнул, не сводя с гостей внимательного взгляда и подрагивая складками возле глаз.

Официальная часть закончилась, и господин Притваи расслабился. Дэйн был готов держать пари, что Копьеносец чувствует все происходящее здесь. Его руки скользнули вниз по копью, и он удобно устроился на корточках на полу. Марш наблюдал за ним, внезапно ощутив неловкость и собственную чужеродность, как актер, играющий ирландца и вдруг оказавшийся в Дублине, или как чернокожий певец, исполняющий негритянские песни, очутившийся вне Гарлема. Наблюдая за тонкостями взаимоотношений между человеком и ящером, он понял, что Хайтийоаша и господин Притваи все‑таки относятся к единой культуре, у них много общего, в то время как он, Дэйн, и Аратак – или даже он, Дэйн, и Райэнна – полным взаимопониманием похвастаться не могут.

– Надеюсь, у вас обоих все хорошо? – добродушно спросил Хайтийоаша. – Я не мог не заметить, Ааратака, – хотя, как обычно, была такая сумятица, – что у вас на шее ранение. – Он поднял лапу и указал на собственную шею. Дэйн, внезапно насторожившись, понял: это же жаберные щели Аратака! Ведь они же у обычных швефеджей отсутствуют! – Надеюсь, рана заживает хорошо? Может быть, я осмотрю ее, раз уж я здесь?

Выражение ужаса появилось на морде Аратака, но лишь на мгновение, тут же сменившись добродушной невинностью. Дэйн и Драваш встретились взглядами, и Маршу хотелось бы верить, что его лицо столь же непроницаемо, как и лицо их капитана.

– Такой необходимости нет, целитель, – спокойно сказал Аратак. – Рана заживает хорошо, не обращайте внимания.

– Тем не менее я хотел бы взглянуть на нее, – сказал Хайтийоаша, делая шаг вперед. – Дорога до Райфа долгая, и как бы изменения в климате не привели к осложнениям. И скажите мне, придется ли вам пересекать Борчан?

Вопрос был адресован Дравашу, и тот ответил:

– Да, я думаю, придется, хотя маршрут окончательно и не согласован.