Райэнна уставилась на него удивленными глазами:

– Опасное? И это ты  говоришь, Дэйн? А не от тебя ли я только и слышала последние дни, что ты, как в болоте, тонешь в этом суперцивилизованном мире?

– От меня, – с достоинством сказал Марш. – И я всерьез отношусь к этому предложению. Разве мы не должны учесть все факторы? Это ведь опасная планета, если верить Аратаку, и она была опасной даже до того, как люди там стали исчезать из‑под защитного поля. – Слишком опасная для женщин, хотел он сказать. Но не стал. А заявил следующее: – Это не то место, где может трудиться мирный археолог и ученый.

– Мой дорогой Дэйн, фактически любая планета, на которую отправляются ученые Содружества, является опасным миром! – Глаза Райэнны засверкали. У этой женщины был темперамент, присущий всем рыжим, – так называли это в том мире, откуда прибыл Дэйн, – но надо отдать ей должное: такого грозного проявления он не видел уже давно. – Еще задолго до охоты я не раз бывала на опасных планетах, и мне не доводилось заниматься в секциях фехтования и планировать в небесах, чтобы ощутить вкус опасности! Почти любая стоящая планета, на которую прибывает антрополог, настолько опасна, что ты и представить не можешь! Или ты полагаешь, что сам отправишься с Аратаком, а меня оставишь уповать на нежное милосердие звукозаписывающих аппаратов? – Она вскочила на ноги, яростно глядя на него. – Да будет так, Аратак! Я отправляюсь с тобой, и не важно, хочет того этот переросток, лесной барсук, или нет!

Лесной барсук?  Дэйн открыл рот, чтобы потребовать объяснений, и тут же понял, что это диск‑переводчик сыграл с ним шутку. Интересно, как Райэнна понимала данное им ей прозвище Крольчонок? Очевидно, и она обозвала его, сравнивая с животным из ее мира, животным, на которое Марш в данный момент, по ее мнению, походил. Интересно, что же это за существо?..

– Райэнна, – мягко сказал он, собираясь предпринять еще одну попытку, – ведь одно дело отправиться в такое путешествие варвару из глуши, подобно мне. Но ведь ты‑то цивилизованное существо…

– И помешала мне моя цивилизованность на Красной Луне?

И перед его мысленным взором предстала картина: полумрак, планета охотников, застывшая в небе неоновой горой, темные фигуры спящих товарищей.

«Даллит, любимая, Даллит, погибшая из‑за того, что он, Дэйн, впал в неистовство и забыл долг свой перед соратниками по охоте, Даллит, живая, спящая последним уготованным ей в этой жизни безмятежным сном, пока он и Райэнна стоят на посту; и голос Райэнны, прозвучавший из полумрака: „Оказывается, я гораздо менее цивилизованна, чем полагала…“

– Ты за свою жизнь и видел‑то только три или четыре планеты! – распалялась Райэнна. – А я побывала на многих опасных планетах еще до того, как достигла половой зрелости! – Ее голос, нынешний, казался звучащим откуда‑то издалека, менее реальным, чем кустистые склоны Красной Луны, кирпично‑красного диска, висящего над ней; вот крадется человек‑паук, поигрывая копьем, а сзади к нему приближается кошачьей походкой Клифф‑Клаймер, и Даллит… Даллит  …

Дэйн встряхнул головой, словно отметая паутину. Черт побери, да эта планета – как ее, Бельсар? – как бы ни была она опасна, будет казаться лишь воскресным пикником для школьников по сравнению с Красной Луной и той затянувшейся охотой! Единым быстрым движением он пересек комнату и опустился на колени перед висящим мечом. Его пальцы сомкнулись на длинных изогнутых ножнах; он слегка склонил голову, затем легко поднялся и обернулся, придерживая большим пальцем гарду, словно боясь, что клинок вот‑вот сбежит от него.

«Мы едем вместе», – подумал он, но мысленно обращал эти слова не к своим соратникам, а к мечу.