Одним словом, то что хорошо начиналось, собиралось обернуться прахом. Полина вспомнила, как она первый раз встретилась с Романом. Благодаря связям отца в самом начале становления рыночных реформ и сплошного дефицита, она оказалась в кресле директора этого престижного для своего времени универмага.

К ней в кабинет зашел молодой парень лет двадцати семи, в кулацком картузе, в яловых сапогах, в расшитой рубашке навыпуск, в старомодном пиджаке наброшенном на плечо и сказал, что ему надоело изображать из себя самобытную личность и что он хочет прилично, недорого, но со вкусом одеться.

Обычно разговор с покупателями у Полины был короткий, есть претензии, пишите жалобу, оставляйте, а дальше разберемся.

А тут внимательный взгляд со стороны выдал бы ее. Этот молодой парень, так неожиданно ворвавшийся в ее кабинет, ей просто нравился, нахрапистый, с нагловатыми глазами, уверенный в себе и своей неотразимости, он как коршун с высоты своего роста смотрел на нее. Она неожиданно для себя распрямила спину и приосанилась, стараясь показать свою стройную фигуру. Кто бы в этот момент видел ее.

– А меня вы выбрали, как…

Он не дал ей договорить.

– Как законодательницу мод. Говорят, что в Москве лучше вас никто не одевается.

Слепленный на скорую руку незамысловатый комплимент имел успех. Она неожиданно покраснела и рассмеялась звонким смехом.

– Вот не знала, что слухи обо мне дошли даже до вашего тьмутараканьского колхоза «Цоб-цобе».

– Не дошли, а доехали. Машка скотница приехала, вся в обновах ходит, и нахваливает ваш универмаг.

Парень без приглашения сел на стул напротив нее и выставил вперед сапоги. На одном каблуке сохранилась подковка, а второй каблук, не имеющий ее, был стерт. Роман был неплохим психологом. Он знал, как надо обращаться с женщинами. Вот и сейчас ситуация выстраивалась в его пользу. Если она смеётся над каждой его шуткой, это не значит, что она стала поклонником его плоского юмора. Просто она радуется тому, что рядом с нею находится именно он, молодой, красивый, и в меру нахальный. Вон она тронула мочку уха, затем рука сползла к цепочке на шее, касаясь эрогенных зон. Роман понял, что первый раунд остался за ним. Оденут его или нет, это вопрос уже второй, но за дверь прямо сейчас его никто выставлять не будет. Молодая директриса спросила:

– Эти сапоги бутылками, у вас в колхозе последний писк моды?

– Да, по навозу в них удобно ступать. Но надоело…

– К цивилизации потянуло?

– Не буду скрывать, угадали. А то скотный двор, да скотный двор. Вот, навел справки, говорят, принцесса, за этими дверьми сидит. Не верил я, но поехал, в такую даль из тьмутараканьского колхоза «Цоб-цобе». Решил лично убедиться!

– И как?

– Как в сказке! Возраст подпирает, ищу ее, царевну, и не знаю, туда ли я попал?

Он давал ей время подумать. Если она сейчас выполнит те или иные ненужные действия, например закроет окно, то это вернейший признак того, он понравился девушке. А она подумала о том, что в череде серых будней ее довольно однообразной работы – это маленький праздник. Знакомым можно будет рассказать на шашлыках.

Директриса достала из стола пачку сигарет Мальборо. Роман вел себя галантно. Он успел щелкнуть дорогой зажигалкой «Ронсон», что не прошло мимо ее внимательного взгляда.

– Пройдемте! – Полина встала из-за стола.

Роман пропустил ее вперед, учтиво склонив голову, чуть-чуть коснувшись ее руки. Если она проводит его в какую-либо секцию универмага, подумал он, это значит, что нахождение рядом с его нахальной персоной приятно ей, и он выиграл второй раунд, а если поставит в общую очередь, значит зря старался.