|
Врачебный трактат семнадцатого века двусмысленно намекает на эннистонские воды (см. «Венерические заболевания» в алфавитном указателе книги Боукока). Наши предки в своем безумии снесли большую часть прекрасных зданий восемнадцатого века, окружавших источник (и известных нам по гравюрам), в том числе Купальню — строение дивной красоты. Гидеон Парк, малоизвестный поэт восемнадцатого века, написал пьесу «Торжество Афродиты», которая должна была ставиться в Купальне и содержала сцену выхода богини непосредственно из горячего источника. Пьеса сохранилась и была поставлена в тридцатых годах двадцатого века; а музыку к постановке написал настоятель церкви Святого Олафа. (По тем временам это вызвало довольно неприятные трения.) Из зданий восемнадцатого века сохранилась только насосная — ныне она больше не соединяется с водой, а служит для собраний и концертов и именуется Эннистон-Холл. Источник несколько раз становился жертвой периодических приступов пуританства, и эннистонцы питали (и до сих пор в какой-то степени питают) смешанные чувства к основной причине славы родного города. Перед Первой мировой войной методистский священник даже добился закрытия водолечебницы — ненадолго — по обвинению, так и не доказанному, что она служит тайным прибежищем языческого культа. До сих пор подозревают, что источник каким-то образом провоцирует периодические приступы нездорового волнения, регулярно, время от времени, поражающие город подобно чуме.
Позвольте мне описать водолечебницу в ее нынешнем виде. Главное здание относится к Викторианской эпохе — длинный высокий унылый параллелепипед из желтого кирпича, обильно украшенный в готическом стиле. Когда эта громада воздвигалась, водолечебницу именовали «Институт ванн», и до сих пор ее называют Институтом, хотя многие предпочитают более фамильярное название — Купальни. В здании Института, как я сейчас объясню, кроме «машинного зала» водолечебницы есть еще зал с буфетом, раздевалки, конторы и два плавательных бассейна под крышей. Рядом с Институтом, отделенный от него садом, о котором я тоже вскоре расскажу, стоит Эннистон-Холл (1760), прекрасное, соразмерное строение, сложенное из местного камня — он приглушенного золотисто-желтого цвета, полон окаменелостей и, к несчастью, довольно мягок. Дамы, украшающие углы крыши и олицетворяющие собою добродетели (для простоты их число сократили до четырех), не вынесли натиска стихий, превратившись в бесформенные колонны. У торца здания на постаменте установлена статуя отдыхающего бога, который, как говорят, олицетворяет реку Энн. Он точно так же пострадал от погоды. За Холлом — парк, или ботанический сад, где произрастает множество редких и интересных трав и деревьев. Еще есть озеро и викторианский «храм», в котором располагается наш небольшой, но богатый музей с драгоценной коллекцией римских древностей. В том же здании находится скромная картинная галерея с творениями романтиков девятнадцатого века и гладенькими картинками Неда Ларкина, эннистонского последователя Пола Нэша. Открытое пространство, отделяющее Холл от Института и составляющее часть территории последнего, именуется садом Дианы. Часть сада раскопана, видно вскрытое основание римских стен и трубы водопровода. (Мозаика, найденная при раскопках, хранится в музее.) Еще здесь можно наблюдать единственную «природную» часть огромного источника, видимую публике. Это исходящая паром каменная чаша (возможно, именно здесь происходили события сонета 153), из которой время от времени вздымается на высоту трех или четырех футов столп кипящей воды. Чаша ничем не украшена, даже примитивна, и сколько ей лет — неизвестно; возможно, она служила сельским святилищем какого-нибудь местного божка. Фонтан официально именуется Ллудов источник, но в народе его зовут Шалунишкой. У другого торца здания Института, пристроенное к нему под прямым углом, стоит длинное низкое бетонное сооружение. |
