И слова эти подкреплялись делами. Дедушка-генерал не проходил мимо волейбольной площадки, чтобы не скинуть китель и не постукать по мячику, мог с иным лейтенантом потягаться на турнике, а если в клубе на танцах появлялась симпатичная девушка, то и здесь Полозов не терялся.
Обычно ординарцы точней всех окружающих характеризуют своих начальников. Полозовский вестовой в узком кругу штабных говорил о своём генерале:
— Больно уж наш общественный. Только что погоны генеральские, а так чистый старший лейтенант.
Генерала любили. И, конечно, не только молодой задор, простота и весёлый нрав были тому причиной.
Прежде всего Полозов — умный лётчик, лётчик-вожак, большой мастер. У него что ни полёт — новость, что ни день — победа.
И такое, бывает, выдумает — сто лет изобретай, в голову не придёт. За примером ходить недалеко.
Возвращается как-то Полозов с задания, ведёт домой своих бомбардировщиков и у самой линии фронта видит: на параллельном курсе «Юнкерсы» следуют. Их истребители сопровождают — звено «Фоккеров».
«Фоккеры» Полозова не трогают, у них другая забота — своих бомбардировщиков от наших истребителей прикрыть. А полозовские «Пе-2», «пешки», — сами бомбардировщики, не от них беды ждать. Спокойно летят «Юнкерсы», вьются вокруг них тупорылые «Фоккеры», и ни те, ни другие на Полозова внимания не обращают.
Полозову обидно: «На наши войска «Юнкерсы» идут, а я что ж, смотри да на своих истребителей надейся? Может быть, они и извещения ещё не получили и по тревоге не поднялись!»
А время идёт, и нет на войне ничего дороже упущенной минуты… Что — минуты! Секунды, одного критического мгновения. Упустил — не воротишь. Потом хоть локти кусай — поздно. И расплата за упущенное страшная — кровь.
Щурится генерал, улыбается своим никому ещё не ведомым пока мыслям. Включает передатчик, и слышат командиры ведомых машин знакомый, простуженный на высотах голос:
— Рубанём, сынки, дружно!
— Стрелкам за «Фоккерами» смотреть! 
— Сомкнись! Пошли!
Девять «пешек», девять пикировщиков, вопреки всем принятым понятиям о назначении бомбардировочных кораблей, с дерзостью истребителей идут на врага.
Побеждает воля, внезапность и инициатива — это железный закон войны.
Сближаются машины. Бьют пушки.
Самовары не пляшут вприсядку, бомбардировщики не атакуют воздушных целей — это общеизвестно, это аксиома. Противник это знает, этому его учили, в этом он убедился в военном небе многих покорённых стран. Он даже не пытается свернуть в сторону.
Одна атака — четыре факела.
Вот он какой, гвардии генерал-майор Полозов! Самое верное ему прозвище: генерал «Внезапность», и не зря так называют своего комдива ведомые лётчики.
«Пионерская эскадрилья»
— Смирно! — скомандовал дежурный по части и начал обычный утренний рапорт. — Товарищ командир, личный состав части находится на аэродроме. В готовности номер один — эскадрилья капитана Овчинникова. За время моего дежурства случилось «чепе» — из кабинета комиссара украли скатерть.
Дежурный мог доложить мне о чём угодно: о наводнении, пожаре, коллективной пьянке, но о краже на аэродроме, в штабе авиачасти, в военное время… Нет, это казалось немыслимым. За всю мою долгую лётную службу ни о чём подобном я никогда даже не слышал.
Но красной шёлковой скатерти действительно не было, и посреди тесного кабинета комиссара стоял необычно голый стол с фиолетовыми чернильными пятнами на неровной, изрезанной неизвестно когда и кем столешнице. |