Старшая дочь Мнемозины и Зевса, муза эпической поэзии Каллиопа, была матерью Орфея. Обычно ее изображают с вощеной табличкой и стилосом.

Клио – муза истории, мать Гиацинта. Ее можно узнать по развернутому свитку.

Мельпомена, мать сирен, может держать трагическую маску.

Полигимния – муза гимнов.

Талия – муза комедии, ее атрибуты – комическая маска и пастуший посох.

Терпсихора – муза танца, изображается с черепаховой маленькой лирой.

Неизвестный последователь Караваджо. Смерть Гиацинта, XVII век. Музей искусства Томаса Генри, Шербур

Эвтерпа – муза лирической поэзии, исполнение которой она сопровождала игрой на флейте.

Эрато с кифарой – муза любовной поэзии.

Урания – муза астрономии, образованный художник вручит ей небесную сферу и циркуль.

Каждая из них однажды была придумана, так что Лупичини действовал в правильном направлении. Музы живописи, как мы уже отмечали, в античности не было.

Аполлон первым натянул сову на глобус, он был первым пластическим хирургом.

«Аполлон перевернул назад их лица и, собрав со всех сторон концы кожи в одно место, которое теперь называется животом, завязал их, как кисет, оставив отверстие, которое теперь принято называть пупком. Он сгладил также большинство других морщин и устроил грудь при помощи орудия вроде того, которое употребляется сапожниками, когда они на колодке разглаживают морщины кожи, и оставил только несколько складок возле самого живота и пупка на память о каре, когда-то постигшей их».

Если художник XVI века написал красивого парня или красивую девушку, или сразу обоих, это скорее про то, как приятно заниматься с ними любовью, нежели про вечные истины бессмертной красоты.

Физиология восприятия

Насмотренность – это чувственный опыт. Если раз в неделю в течение года вы будете ходить на выставки, то начнете смотреть на картины иначе. Насмотренность и рациональное мышление стимулируют друг друга. Проговаривая, вы больше понимаете. Прочитав о картине, дольше на нее смотрите, больше замечаете, и у вас формулируются новые мысли. Художественный вкус – это процесс, а не инструмент, не единожды достигнутое состояние, а вечно растущий куст результатов.

Ходить по выставкам ногами гораздо полезнее, чем кажется, потому что процесс блуждания ума, когда идеи всплывают неожиданно в самых неподходящих местах, является такой же частью постижения, как и сосредоточенное чтение. Когда, гуляя по выставке, вы больше наслаждаетесь собой в этом пространстве, в этой форме досуга, просто не кричите об этом.

Если вы читаете книги по искусству, вы уже «хотите разобраться», даже если кажется, что вы все еще «ничего не понимаете».

Даже формат книги, которую вы прочитали, может влиять на представление об истории искусств. Веласкес может казаться ближе к Эль Греко и Гойе, если вы прочли книгу, посвященную испанской живописи. Тогда как он современник Рембрандта, им обоим было около сорока на тот момент, когда в Европе заключили Вестфальский мир. Физически невозможно рассматривать картину «саму по себе» – она всегда в контексте. Окруженная восхищенной толпой – одна. Среди работ того же художника – другая, а рядом с полотнами его сообщников – третья. Например, барочные образы «с надрывом» выглядят совсем иначе, если не разделять вложенный в них пафос.

Существует договоренность о бесконечности смыслов каждой картины и абсолютной однозначности трактовки дорожных знаков. Увидев прямоугольник в кружочке, водитель просто останавливается, он не философствует. При этом оказавшись перед цветочным натюрмортом, напоминающим жостовский поднос, человек может чувствовать, что он должен иметь свое мнение.