Искусство не то чтобы «не для всех», просто к нему лучше иметь склонность. Эстетический голод, который может удовлетворить балет, скульптура, поэзия, более редкий, чем голод физический, и удовлетворить его сложнее. Это значит, что культуру надо беречь. Мы привыкли думать о том, что жизнь коротка, а искусство вечно, хотя мировая история с разорительными войнами и периодами иконоборчества красноречиво намекает на обратное. Жизнь коротка, человек уязвим, прекрасное существует, пока его берегут.

О художнике

Где был бы без удовольствия от бессмысленных занятий весь человеческий прогресс?

Кинематограф превратил некоторых художников в романтичных титанов-страдальцев. Однако трудно отрицать роль режиссеров и бульварных сочинителей в увеличении популярности живописи. Тираж романа «Код да Винчи» выше, чем у самой популярной монографии о Леонардо. Спасибо, что кинематограф выбрал для романтизации профессию живописца, а не бухгалтера.

Как стать художником? Так же, как и алкоголиком – постепенно. Мозг привыкнет и будет требовать свою дозу наблюдений, сосредоточения, труда. Механизм известен, но когда говорят об алкоголизме, звучит траурная музыка, а когда о творчестве – торжественная. В жизни же никакой музыки не звучит, и человек оказывается один на один с холстом.

В тех альбомах, в которых иллюстраций больше, чем текста, встречается восторженное отношение к любому действию живописца. Он «шел своим путем, хотя не встречал признания». Ошибки мышления в этом нет, но пафос лишний, и если его убрать, станет только лучше. Людей, которые барахтались, как могли, довольствуясь хлебом и сыром, в XIX веке было гораздо больше, чем художников. Хлеб, сыр и кров – это мало только для современной эпохи перепроизводства, для мира стопятидесятилетней давности это уже некоторая удача.

Странно видеть героизм в обусловленности природным темпераментом или выводить законы искусства из наблюдения за несколькими судьбами. «Несмотря на болезни и скуку, он продолжал создавать произведения». Вообще-то здоровые люди именно так и живут.

Некоторые отвергают случайность как фактор выбора профессии. Ведь гений все в жизни создает своим могучим умом. Но специалист может разбираться в искусстве, потому что рос среди знатоков. Художник может заниматься живописью, потому что так сложилось, все остальные кружки были перегружены, а в рисовальном был недобор. В классическом балете изначальные физические данные имеют определяющее значение. А в живописи? Слишком много мы знаем бесподобных работ у второстепенных художников, чтобы ответить однозначно «да».

Не каждый ребенок с чувствительностью к цвету и развитым воображением получает доступ к образованию и условиям, в которых его склонности будут развиты. Не существует и неподкупного суда, который после смерти художника показывает, чего он стоит «на самом деле». Шансы гораздо выше у тех, кто удачно продал свои картины при жизни.

В сфере нарратива непризнанный гений – вариант Золушки, «я умру, а вы все заплачете». Причина популярности этого сюжета в глубоком убеждении, что ум, красота, талант или усердие обязательно будут вознаграждены. Хотя бы после смерти гений должен как минимум прославиться на весь мир. Но на практике для этого его искусство должно быть правильным образом показано.

Точка зрения, что искусство приходит откуда-то «оттуда» и завладевает мастером еще в детском саду – рудимент религиозного мышления. Действительно художник может многое делать на автомате, но это «бессознательное» владение техникой нарабатывается годами.