До сих пор я почти не обращал внимания на нее, но, когда она так любезно обратилась ко мне со словами извинения, я поднял на нее глаза и сразу понял, почему помешательство поразило парней Керктауна.

Она была, пожалуй, ниже среднего роста, но держала себя так и обладала такой стройной фигуркой, что казалась значительно выше. На ней было простое синее платье, отделанное серебром, и свободный капюшон из той же ткани покрывал ее голову, но не мог удержать на месте выбивавшиеся из-под него вьющиеся локоны каштановых волос, которыми играл шаловливый ветерок.

Шею девушки окружало белоснежное жабо из какого-то мягкого материала, и ее маленький подбородок с очаровательной ямочкой посередине покоился на нем с такой грациозной элегантностью, что от этого прелестного зрелища просто глаз невозможно было оторвать. У нее было овальное лицо, матово-белое, но без пресловутой болезненной бледности, способное наливаться краской, в чем я вскоре убедился, глаза ее, большие и темные, прикрывали густые длинные ресницы, нос был прямой и превосходной формы, а рот не очень большой, но и не слишком маленький. Здесь я, пожалуй, остановлюсь, так как не обладаю способностью достаточно красноречиво описывать женскую красоту; повторю лишь, что я понял, почему все парни в Керктауне сошли с ума, и больше не удивлялся этому. Когда я заметил, как опустились ее ресницы и румянец смущения выступил на ее щеках, я сообразил, что слишком долго смотрю на нее, и просто сказал:

— Благодарю вас…

— А я буду вам благодарен, сэр, — вновь забушевал ее отец, каким-то чудом молчавший в то время, когда она говорила, — я буду вам благодарен, если вы тотчас же отправитесь с нами и дадите мне полный отчет о себе, так как если я не желаю видеть чужих людей на своей земле, то тем более не потерплю и карликов!

У меня руки зачесались от желания поквитаться с ним, но девушка всего лишь сказала с упреком:

— Отец!..

Старик замолк, и на лице его отразился стыд, который он, несомненно, должен был чувствовать. Но его крики навлекли на нас неожиданную угрозу, потому что когда в ответ на негромкий возглас госпожи Марджори мы обернулись и посмотрели на гребень невысокого продолговатого холма, то увидели на его вершине стадо пасущихся на свободе диких коров, возглавляемых огромным быком палевой масти; страшилище рыло землю копытом, фыркая и принюхиваясь к воздуху, и, когда мы взглянули на него, угрожающе заревело.

Ему ответили остальные, и в следующую минуту стадо пришло в движение и начало медленно спускаться к нам в долину.

— Скорее, скорее! — закричала девушка. — Мы должны успеть добежать до ворот!

— А это далеко? — спросил я, прикидывая размеры живой изгороди, состоявшей из кустов колючего терновника, которые достигали здесь не менее шести футов в высоту и столько же в ширину.

— Ярдов сто отсюда!

«Господи, спаси нас», — подумал я, но не сказал ничего, потому что мы втроем уже дружно пустились бежать к воротам что есть мочи.

Животные, заметив нашу попытку спастись, чрезвычайно обрадовались неожиданному развлечению — или, во всяком случае, мне так показалось, — поскольку, пригнув головы к земле, с шумом и громом копыт бросились за нами вдогонку.

Вскоре я понял, что у нас нет никаких шансов обогнать стадо, и вторично за сегодняшний день придумал способ, как выйти из положения. На сей раз я был обязан этим старому Эйбу, который рассказывал мне, как поступают испанские крестьяне, если на них нападает скот на пастбище. Я закричал, чтобы старый джентльмен и девушка продолжали бежать к воротам, и возблагодарил Всевышнего за то, что случайно захватил отцовскую шляпу; после этого я отбежал в сторону, чтобы встретить стадо на полдороге от холма. Оглянувшись, я убедился в реальной возможности спасения для Эндрю Бетьюна и его дочери, если мне удастся остановить животных.