– Говори за своих ровесников, – возразила Хелена. – Наше поколение очень даже справляется.

– Я часто спрашивал себя, для чего нужны революции, – сказал Рамон, – теперь мне это известно. Где Йозеф?

– Он снова упражняется в приготовлении блюд по рецептам африканской кухни. Имейте в виду, мой муж считает себя великим поваром.

– Мы ведь перешли на «ты», Тереза, так что перестань мне «выкать».

Йозеф воспользовался хорошей погодой и вытащил на террасу свое «оборудование», всю зиму простоявшее в кладовке. Он соорудил его по памяти вскоре после приезда в Каменице: сделал чертежи, а сложные металлические детали заказал кузнецу. Сооружение метровой высоты не походило ни на один другой агрегат, известный в Восточной Европе. Прямоугольный бак на колесиках мог вместить целую баранью тушу, поверх него лежала железная решетка, поднимавшаяся на тридцать сантиметров над жаровней и способная выдержать приличный вес. Прикасаться к этому «чуду» мог только Йозеф, да никто, кроме него, и не умел с ним обращаться. Он жарил «на природе» говяжьи бифштексы, свиные отбивные и сосиски всех сортов.

Почти всех.

Йозефу так и не удалось найти в Чехословакии те изумительные острые колбаски, которые он так полюбил в Алжире, и ужасно сожалел, что перед отъездом ему не пришло в голову узнать рецепт их приготовления. Три пражских мясника испробовали разные виды перца и множество специй, добавляли тмин, майоран и хрен, вкус получался оригинальный, но не имел ничего общего со вкусом настоящих колбасок мергез. Йозеф с волнением в голосе описывал Терезе, Хелене, друзьям и знакомым, какими потрясающим были те – настоящие – merguez, но им приходилось довольствоваться острыми и жирными чешскими колбасками, обильно сдабривая их луком и паприкой.

Йозеф по праву гордился званием первооткрывателя барбекю в Чехословакии. Со временем у него появились подражатели, но никто не относился к этому способу готовки как к науке. Йозеф не открыл последователям секреты, которые узнал от Падовани, и уподобился «Моцарту острой алжирской колбаски».

Он пробирался через свои напитанные солнцем воспоминания с осторожностью человека, ступающего босыми ногами по битому стеклу.

Йозеф разгонял огонь картонкой, стоя перед жаровней, густой дым щипал ему глаза.

– Что ты делаешь? – спросил Рамон, подходя ближе.

– Барбекю по-алжирски. Видел такое?

– Еще бы! Перед тобой чемпион по барбекю.

– Неужели? – удивился Йозеф.

– Барбекю придумали аргентинцы. У нас его называют асадо, это не жарка мяса, а искусство. Какие дрова ты используешь?

– Побеги виноградной лозы, совсем сухие. Не понимаю, почему так дымит.

– Нужно переставить жаровню к стене, здесь слишком ветрено.

Рамон поднатужился и перенес агрегат к углу дома, Йозеф хотел было сказать, что не нуждается в помощи, что он непререкаемый авторитет на сотни километров вокруг, и тут заметил, что очаг больше не дымит.

– Видишь, невелика наука. Все аргентинцы от рождения знают, что вихревой ветер – злейший враг асадо. Ты бывал в Аргентине?

– Нет.

– Это красивая страна.

– Почему ты не остался на родине?

– Я сам часто задаю себе этот вопрос… Нужно дождаться, когда угли покроются золой, и только потом класть мясо на решетку.

Рамон взял картонку и принялся аккуратно обмахивать угли в жаровне, а Йозеф принес из кухни блюдо с мясом и короткими колбасками, поставил его на реборду окна, взял антрекот, солонку, и тут Рамон остановил его:

– Могу я дать тебе совет?

– Конечно.

– Срежь жир, чтобы не стекал в огонь, и не соли мясо, иначе оно пересохнет.