— Ну, мне они, положим, не угрожали, — набычился Щербак. — Но я их разъясню! Козлов…

— Подожди! — цыкнул на него Денис. — Лиля, пожалуйста, вспомните как можно точнее, что говорил Олег?

— На следующий день после того, как Шуйский предложил ему работу, он вечером куда-то уехал. Обычно мы примерно в девять вместе ужинали, а после ужина он садился за компьютер и чуть ли не до утра сидел в Интернете. Особенно в последние две недели. Он в эту историю с омоновцами ушел с головой, копался на чеченских сайтах, читал все новости, все комментарии, которые попадались, а в тот вечер уехал. В городе несколько дней назад появилась группа чеченцев, большие шишки, так он сказал, и ему нужно кое-что проверить. Я, естественно, подумала: их визит как-то связан с гибелью омоновцев, но, с другой стороны, по словам Олега, они уже находились в городе несколько дней назад, а он отправился что-то проверять только когда занялся делом Шуйского. Простите, я, наверное, путано рассказываю — очень голова болит, трудно сосредоточиться.

— Вы прекрасно рассказываете, — подбодрил Николай.

Денису показалось, что слишком уж пылко подбодрил. Неужели влюбился? В десяти шагах по-прежнему сновали фотомодели в чем мать родила, а он только на Лилию и пялится, глаз не оторвал за весь разговор.

— А когда Олег вернулся, он рассказал о результатах своей проверки? — спросил Денис.

— Он вернулся очень поздно. Я ждала его до начала третьего и заснула прямо с книжкой в руках. Он меня не разбудил, а утром мы тоже поговорить не успели, так что я ничего не знаю. Поэтому и пошла к ним сама. И кое-что я все-таки узнала…

В арке показалась Ируся, и Лилия поманила ее пальцем. Она с умным видом заглянула под салфетку, кивнула и укатилась обратно. Лилия подождала, пока она отойдет достаточно далеко, и продолжила:

— Они остановились у Ильяса Боровика. К местной чеченской мафии он никакого отношения не имеет и наверняка не имел: не джигит. Всю жизнь проработал в проектном институте, сейчас на пенсии. К тому же у него только мать чеченка, отец — русский. Живет бедно: у него свой дом в стеклозаводском поселке, дому сто лет в обед, забор на ладан дышит, ворота на гараже все ржавые, «девятка» раздолбанная. И наша троица тоже не с иголочки одета. По манерам видно, что они из Чечни, но на абреков не похожи.

— Вы говорите «троица», вы видели тех же, что и вчера? — спросил Денис. — Может, их больше?

— Не знаю. Не думаю. Я наблюдала, как они обедают во дворе, пока меня не заметили. Кстати, раненый неплохо себя чувствует! — она усмехнулась и потрогала синяк. Щербак скрипнул зубами.

— Что они вам сказали?

— По существу — ничего. Мое, мол, дело — дома сидеть. Ну и так далее, в том же духе. Я думаю, у них здесь «долг чести»: может, кровная месть, может, кто-то из родственников под следствием и они хотят его вызволить.

— Но зачем же им тогда красть у Шуйского прибор? — спросил Щербак. — И если это не оружие, тогда что?

— Если они не боевики и не бандиты, то денег у них нет, связей нет, — ответила Лилия. — Но, с другой стороны, для осуществления их планов, какие бы они ни были, деньги наверняка нужны, значит, они могли все- таки украсть у Шуйского прибор. Он же ужасно дорогой.

— Не очень убедительно, — отозвался Денис. — «Долг чести» предполагает следование определенным законам чести, воровство у посторонних в них не вписывается. Я прав?

— Не нравится?! — обиженно вздернула подбородок Лилия, отчего салфетка сползла и чуть не свалилась на пол. Щербак бросился ее ловить и с максимальной осторожностью водружать на место.