— Это родовое гнездо нашей семьи, — сказал Брюс, уклоняясь от прямого ответа, но не опускаясь до откровенной лжи. — И я никогда не продал бы этот дом. Все это принадлежало и принадлежит Макнотам, и так будет всегда. — Он сказал правду. Умолчал лишь о том, что намерен преумножить то, что уже имеет семья в память об отце и деде, вложивших душу и сердце в эту землю. — А теперь пойдемте.

Он слегка подтолкнул Маргарет к двери, но она была так поглощена собственными мыслями, что, казалось, не заметила его прикосновения.

— Надеюсь, все будет в порядке. Кэтти… она уже пришла в себя, но все-таки приступ был совсем недавно, — произнесла Маргарет, с беспокойством оглянувшись на Брюса.

— Не волнуйтесь, в городском зале есть телефон. Если, не дай Бог, придется возвращаться, на это потребуется не более двадцати минут. Кроме того, мы сможем по дороге захватить врача. — Голос Брюса был полон заботы и сочувствия. — У вас так бывало в Нью-Йорке? Кэтти становилось плохо, когда вас не оказывалось дома?

— Но там была совсем другая ситуация, — ответила Маргарет. — Натали знала ее с рождения и также знала, что следует делать, если у Кэтти начался приступ.

К сожалению, самой Маргарет приходилось слишком много работать, чтобы дочь ни в чем не нуждалась, и она не всегда оказывалась рядом с ней в трудную минуту. Макс меньше всего интересовался тем, есть ли у них средства к существованию. Его поддержка ограничивалась редкими, случайными, бессмысленными подарками для дочери, а в последние два года не было даже этого.

По мнению Макса, решив родить ребенка, Маргарет руководствовалась исключительно собственными желаниями, а потому и заботится о благополучии дочери, в том числе и материальном, тоже должна сама. Лично его все это крайне пугало: вдруг теперь Маргарет будет иметь виды на его деньги или дом? Но после того как Макс имел наглость намекнуть, что она забеременела, чтобы получить от него обручальное кольцо, Маргарет окончательно поняла: рассчитывать надо только на свои силы. Вот в меру их она и заботилась о себе и дочери.

— Натали?

— Ее няня. Мне надо было работать. Существуют такие вещи, как квартиры, продукты, одежда, за которые нужно платить. Мелочи, к которым обычно прикреплены бирки с ценой.

Маргарет знала: довольно глупо защищаться, когда никто не нападает, но не могла удержаться. Слишком глубоко засело в ней чувство вины за то, что решила завести ребенка просто «для себя», прекрасно зная, что придется работать, причем не с девяти до пяти, как большинство нормальных людей, а как говорится, света белого не видя. А иначе в одиночку обеспечить дочери достойное существование было невозможно…

Лишь войдя в дом, Маргарет прекратила неуместное самокопание. Ребекка уже спешила им навстречу. Она засуетилась вокруг Кэтти, стала расспрашивать молодую женщину о ее последней поездке в город и как бы мимоходом заметила, что выбор одежды ее внука оставляет желать лучшего. Джинсы и клетчатая рубашка, по ее словам, больше соответствовали бы случаю, незачем одеваться как в ресторан или на светскую вечеринку, когда подразумеваются барбекю и танцы.

— У меня нет клетчатых рубашек. — Маргарет искоса взглянула на Брюса, и уголки ее губ непроизвольно поползли вверх, когда она заметила на его лице загнанное выражение. — И выгляжу я так, как надо, — пробормотал он, многозначительно посмотрев на часы.

— А вы согласны?

Две пары карих глаз выжидательно уставились на нее, и молодая женщина смутилась.

— По-моему, неплохо, — пробормотала она.

— Неплохо? — возмутился Брюс.