— Представляю, какой был грохот. Большой Бах, трах! — Слову «трах» она придала странное, почти сладострастное звучание.

Ева не выдержала и, с той же яростью, какую испытывал преподобный Купер, крикнула:

— А ну-ка марш к себе!

— Я всего лишь хотела понять, что такое Бог, — мягко произнесла Джозефина.

Миссис Купер раздирали весьма противоречивые чувства, но южное гостеприимство все же перевесило.

— Ах, не обращайте внимания, — пропела она. — Все мы нуждаемся в истине.

Это утверждение Ева сочла сомнительным. Например, глядя на тетю Джоан, никак нельзя было сказать, что она нуждается в истине. Скорее уж, в вине. Не то, пожалуй, с ней еще удар случится.

— Простите, — сказала Ева Куперам, — но девочки пойдут к себе. Я больше не намерена терпеть их выходки.

Четверня, ворча, покинула комнату. Как только они удалились, преподобный Купер изрек:

— Полагаю, в Англии совершенно иная система образования. Я слышал, в английских школах каждое утро начинается с молитвы. Однако мне кажется, что детям совсем не читают Библию.

— Очень трудно воспитывать сразу четырех девочек одного возраста, — несколько невпопад ответила Ева в надежде извлечь из ужасного фиаско хоть какую-то выгоду. — Мы никогда не могли нанять няню.

— Бедняжки, — посочувствовала миссис Купер. — Какой ужас. То есть, в Англии совсем нет прислуги? Не может быть! А как же все эти фильмы, где сплошные замки и дворецкие? — Она повернулась к тете Джоан. — Видите, дорогая, как вам повезло с вашим папочкой-лордом. Он жил вместе с королевой в Сандрин… В том поместье, помните, вы говорили, куда они ездили охотиться на уток? Он же не мог обходиться без дворецкого — кто-то ведь должен открывать двери и все такое прочее. Как, кстати, звали того толстого дворецкого, который любил портвейн? Помните, вы рассказывали в загородном клубе, когда Сандра с Элом справляли серебряную свадьбу?

Сдавленный хрип, изданный в ответ тетей Джоан, свидетельствовал о серьезном ухудшении ее состояния.

Одним словом, день не задался. Ева в четвертый раз попыталась дозвониться до Уилта, но он не подходил к телефону. Ночью она почти не спала, ясно понимая — в Америку приезжать не следовало. Дядя Уолли с тетей Джоан понимали это не менее ясно.

— Завтра едем на озеро, — сказал Уолли, отхлебывая бурбон, налитый, как всегда, на четыре пальца. — Надо их спрятать от греха подальше.

Джозефина, ложась спать, обнаружила то, что сунул ей в сумку Сол Кампито. Маленький запечатанный желатиновый цилиндрик крайне не понравился ни ей самой, ни ее сестрам, которые, кстати, поклялись, что видят эту гадость впервые.

— Это может быть что-то опасное, — сказала Пенелопа.

— Что, например? — спросила Эммелина.

— Например, бомба.

— Для бомбы слишком маленькое. И мягкое. Если сдавить…

— Не надо! Вдруг взорвется. Тогда мы не узнаем, что там.

— Какая разница, мне это все равно не нужно, — пожала плечами Джозефина.

Сразу оказалось, что цилиндрик не нужен никому, и его решили выбросить в окно. Он упал в бассейн.

— Теперь, если это бомба, она никому не причинит вреда, — заметила Эммелина.

— А вдруг дядя Уолли утром захочет окунуться, и его разорвет на кусочки?

— Значит, так ему и надо, индюку, — сказала Саманта.

Глава 12

До постели Рут Ротткомб добралась в восьмом часу утра.