Один из констеблей поднял руку.

— Он останавливался в пансионе миссис Роули на Лентвуд-уэй. Вы же велели проверить гостиницы, их у нас не так много, ну, я заодно и пансионы проверил. Кстати, перед этим он ночевал у миссис Кроу. Причем не сказал, куда направляется. Знать, мол, не знаю и не желаю.

Тут вмешался сержант:

— У меня супруга из Ипфорда, так мы выписываем тамошнее «Эхо недели». На прошлой неделе была заметка: в Новом районе найден человек без сознания, с разбитой головой и без штанов. Весь в грязи.

Суперинтендант вышел позвонить, а вернувшись, сказал:

— Спасибо. Он нашелся. В городской больнице. У него сотрясение мозга и амнезия. Они ждут, пока он придет в себя. А пока отправят нам образец глины с его рубашки, чтобы мы могли сверить с почвой на дороге за Особняком.

— Странно как-то. Я ведь там наутро после пожара прошелся при свете. Штанов не было, это сто процентов, — проговорил молодой констебль. — И страховщики тоже там ходили, можете у них спросить.

Суперинтендант сжал губы. Интересно, откуда на джинсах машинное масло и засохшая кровь. Он не забыл о том, как вела себя миссис Ротткомб в ночь пожара, и не простил ее. И носом чуял, что она причастна к случившемуся. Кстати, а куда подевался наш дорогой теневой министр? Газеты буквально захлебываются злобной клеветой, так и напрашиваясь на судебные иски, а член парламента — ни гу-гу? Странно, странно, очень странно. И что самое подозрительное, гараж, судя по донесениям полицейского, поставленного возле Лилайн-Лодж якобы для охраны, а на самом деле для слежки за домом, не открывался ни разу с того дня, когда геройских репортеров затравили собаками. Свой «вольво» миссис Ротткомб почему-то оставляет у парадного входа. Бультерьеры постоянно во дворе; все необходимое миссис Ротткомб заказывает по телефону, посыльные приносят к воротам, а она забирает. Понятно, отсиживается. Запертый гараж не шел у суперинтенданта из головы. Напрашивается вывод, что там что-то спрятано. А интуиция подсказывает: имеет смысл ненавязчиво намекнуть главному констеблю, что необходимо получить ордер на обыск. Известно, что главный терпеть не может Ротткомбов — после случая с Бэттлби особенно. Тем более что теперь, когда фамильный особняк уничтожен, а Боб арестован за педофилию, остальных Бэттлби можно не опасаться. Вечером суперинтендант провел с главным констеблем целый час, рассказывая о своих подозрениях и о неприязни к Рут Ротткомб. Главный полностью разделял его мысли и чувства.

— От этого дела воняет за версту, — сказал он. — Гнусная потаскуха, разумеется, по уши в дерьме. Что ж, по крайней мере, мы взяли мерзавца Бэтглби. Муженек ее, слава те господи, тоже влип по самое не хочу. Мне пришел запрос из… ну, оттуда. Выше не бывает. Из канцелярии, так сказать, самого Всевышнего. Министра внутренних дел. И можете мне поверить, в Центральном управлении крайне недовольны шумихой, которую подняли в газетах. Им не меньше нашего хочется знать, куда подевался наш теневой министр, причем, насколько я понял, если негодяй сдох, плакать никто не собирается. Ведь тогда можно обойтись без отставки.

От главного констебля суперинтендант вышел с благословением на получение ордера и разрешением предпринять любые разумные действия.

Одним из разумных действий стало прослушивание телефона Ротткомбов. В результате удалось узнать, что Рут бессчетное множество раз звонила на квартиру мужа в Лондоне, разыскивала его в клубе и штаб-квартире партии, но никто не знал, где он.

Глава 28

К третьей гериатрической палате — в пятой Уилта не оказалось — Мэвис и Ева подошли уже взвинченные до предела. Вход, как водится, перегородила грозная медсестра.