– Еще бы, – сказал инспектор с удовлетворением. – Ну. этот преподаватель считает себя умным парнем, способным одурачить полицию. Он бросает пластиковую куклу в яму, которую должны залить бетоном, надеясь, что, пока полиция возится, пытаясь ее оттуда достать, он спрячет тело жены где‑нибудь в другом месте. Кстати, Генри, где ты закопал миссис Уилт? Давай покончим с этим раз и навсегда. Где ты ее спрятал? Скажи. Тебе же самому будет легче.

– Нигде я ее не прятал. Я сказал это уже один раз и готов повторить еще хоть тысячу. Сколько раз можно говорить вам, что я не знаю, где она?

– Я скажу за тебя, Уилт, – заявил инспектор, когда к нему вернулся дар речи. – Мне и раньше приходилось встречаться с крутыми парнями, но перед тобой я снимаю шляпу. Ты самый крутой из всех, с кем мне когда‑либо не повезло встретиться.

Уилт покачал головой.

– Вы знаете, инспектор, – сказал он, – мне вас жаль, честное слово. Вы не способны разглядеть правду, даже если она у вас прямо под носом.

Инспектор поднялся и вышел из комнаты. – Эй. ты, – обратился он к первому же попавшемуся детективу, – иди к нему и задавай этому поганцу вопросы, и не останавливайся, пока я не скажу.

– Какие вопросы?

– Любые. Какие в голову придут. Не переставай спрашивать его, зачем он засунул надувную пластиковую куклу в яму. Спрашивай снова и снова. Я его расколю, этого урода.

Вернувшись в свой кабинет, он бросился в кресло и принялся думать.

13

Тем временем в техучилище сержант Ятц сидел в кабинете мистера Морриса.

– Извините, что я вас опять беспокою, – сказал он, – но требуется уточнить кой‑какие детали насчет этого Уилта.

Заведующий гуманитарным отделением устало поднял глаза от расписания. Он безуспешно пытался найти кого‑нибудь вместо Уилта для группы каменщиков. Прайс не годился, потому что у него занятия с механиками, а Уильяме не согласится. Он и так накануне ушел домой с расстройством желудка на нервной почве и пригрозил, что вообще откажется подменять любого, кто в его присутствии, хотя бы упомянет группу каменщиков еще раз. Оставался только сам мистер Моррис, и он был согласен, чтобы сержант беспокоил его сколько его душе угодно, лишь бы не идти на занятия к этим чертовым каменщикам.

– Располагайте мной, – сказал он с любезностью. которая представляла любопытный контраст с его загнанным видом. – Какие детали вас интересуют?

– Только общее впечатление о человеке, сэр, – сказал сержант. – Какие‑нибудь странности?

– Странности? – мистер Моррис на минуту задумался. Если не считать безропотную готовность год за годом преподавать в самых ужасных классах, мистер Моррис никаких странностей за Уилтом не знал. – Наверное, можно считать немного странной его фанатическую приверженность «Повелителю мух», но я сам никогда..

– Подождите минутку, сэр, – прервал его сержант Ятц, торопливо записывая что‑то в блокнот. – Как вы сказали, «фанатическая привязанность»?

– Я имел в виду…

– Мухам, сэр?

– «Повелителю мух». Это книга такая, – сказал мистер Моррис, сознавая, что вряд ли стоило об этом говорить. Полицейские казались не слишком большими ценителями всех тех изысков литературного вкуса, который он привык считать признаком интеллигентности. – Надеюсь, я не сказал ничего лишнего.

– Разумеется нет, сэр. Все эти маленькие детали позволяют нам понять, как работает ум преступника.

Мистер Моррис вздохнул.

– Должен сказать, что когда мистер Уилт пришел к нам из университета, мне и в голову не могло прийти, что такое может случиться.