— Для начала мог бы покормить меня и завтраком, — заметила Харли.

— Все, что найдешь в холодильнике, — бери, — заверил он и далее высокопарно произнес: — Мой дом — твой дом.

Харли поймала его на слове. Натянув его голубую майку, едва прикрывавшую ей бедра, она извлекла из холодильника большой ананас, две дыни и корзинку клубники. Последующие поиски тоже увенчались успехом: появилось масло, хлеб и разнообразные булочки.

— А ты что будешь? — поинтересовалась она, засовывая два куска хлеба в тостер.

— Надеюсь на крошки с барского стола.

— Ну что ж, парочка, может, и останется.

Это был самый чудесный завтрак в жизни Харли. Дело было не в еде, хотя и она была отличной, а в Дункане, все утро развлекавшем ее забавными историями о своих приключениях и любовных похождениях в дальних краях.

К концу завтрака ее ступня уже скользнула по его ноге. Бархатистая ткань халата совсем не была помехой.

— Прекрати! — велел он.

— Почему же? — ухмыльнулась она. — Вчера вечером тебе вроде понравилось.

Пока ему еще удавалось сохранять строгое выражение лица.

— То было вчера вечером, а сейчас утро.

— А что изменилось?

— Мне пора на работу, а тебе продолжить осмотр достопримечательностей города. Да и заняться подготовкой к концерту.

— Могу день подождать, — на ее губах заиграла дразнящая улыбка.

Он быстро приподнялся, отпихнув стул.

— А я не могу. Если ты помнишь, на мне висят два серьезных дела, и мне действительно пора заняться ими.

— Но сегодня суббота. Выходной.

— Боюсь, что Бойд и люди Жискара выходных не признают.

— Ну ты и зануда! — надулась Харли. Внезапно она оказалась в объятиях Дункана, и он нежно и чувственно прижался к ее губам.

— Неужели зануда? — прошептал он. Застигнутая врасплох, она успела вымолвить:

— Только что был.

Посмеиваясь, он отстранился.

— Так, я одеваюсь, иду на работу, возвращаюсь и принимаюсь готовить ужин. Ты можешь делать что хочешь, с тем условием, что в планах не будут значиться мужчины.

Брови Харли взлетели.

— Как прикажете это понимать? — спросила она, всем своим видом выражая изумление. — Вы что, требуете каких-то эксклюзивных прав, сэр?

От выразительного взгляда его черных глаз у нее перехватило дыхание.

— Вы поняли меня абсолютно верно.

— О! — у нее не было слов, чтобы выразить охватившую ее радость.

Внезапно Дункан отвернулся и начал убирать со стола оставшиеся булочки.

— По крайней мере, пока у вас не появится более выгодное предложение.

Она опешила. Они только что стали любовниками, а он уже говорит о том, что она может сойтись с кем-то еще?

— Не думаю, чтобы такое могло случиться, — тихо промолвила Харли.

На минуту он замер, но тут же продолжил убирать со стола.

— Не зарекайся, — беззаботно заметил он. — Ты не собираешься одеваться?

Харли физически ощутила, как в воздухе сгустились неясные мысли и чувства, но она не могла распознать их, не могла ухватить их суть. Она впервые по-настоящему ненавидела Бойда. Он изолировал ее от настоящей жизни, и сейчас ей просто не хватало опыта, чтобы понять и оценить значение происходящего. Она боялась произнести хоть слово, боялась сделать что-то не так и вообще не представляла, что значит так или не так.

— А знаешь, когда я выйду отсюда, на мне будет то же самое красное платье.