— Почему он умер?

— Об этом потом, мой мальчик. Ты призван, и ты победишь.

В эту ночь он спал крепко, как новорождённый.

А в середине следующего дня, вместо обеда, пошёл в правление. Дядька сидел в большом зале один, уронив голову на грудь.

— Гиша, — позвал Джулиан.

Не сразу тот откликнулся.

— А, это ты… — сказал горестно. — Как мама?

— О маме я и пришёл поговорить. — Положил перед дядькой письмо. И терпеливо ждал, пока тот прочитает. — Мама не знает, что Любим — в опасности. Надо что-то делать!

— Похоже, его превратили в робота. И тебя тоже превратят. И Магду. Это спрут, до всех дотягивается своими щупальцами. — Дядька смотрит на него беспомощным взглядом.

— Мама считает, мы с братом можем победить Властителя.

— Она сказала тебе о пьесе? — Джулиан кивнул. — Это ничего не значит. Вы оба слишком хрупки. А мама верит в химеры. Отпускать тебя опасно, она не понимает.

— Но ведь я и здесь могу погибнуть. Я знаю, если останусь, не выдержу. Хотел привезти брата, чтобы жениться. Да, я люблю Степь. Но что-то есть такое важное… важнее женитьбы. Ты же понимаешь, да?! Может, это и мамины химеры, но тогда почему я в себе чувствую необыкновенную силу? Почему словно с неба мне даётся знак? — Он рассказал о ликах и голосах.

Дядька долго молчал. И вдруг улыбнулся.

— Похоже, в самом деле знак, сынок. Я тоже порой слышу голоса. Я тоже что-то должен делать! — Он расправил плечи. Смотрит Магиными глазами. — Если бы мог бросить всё это… и уговорил бы маму… я бы тоже… — Он встал, пошёл по залу, вернулся к своему столу. — Слушай, что придумал: с женой и детьми перееду к вам! Выйти за меня замуж она не захотела. Я — брат. А брат не может оставить сестру одну, так ведь?

Джулиан облегчённо вздохнул.

— Спасибо, Гиша. Ещё прошу, защити мою Степь, если кто-то вздумает обидеть её. Мы с ней…

— Обещаю, сынок, — перебил дядька, — глаз не спущу с неё. Сделаю для неё всё, что только возможно, не беспокойся!

Он не мог с разбега остановить свою жизнь — по инерции проскочило сколько-то дней. И вот, наконец, воскресенье.

— Мама, сегодня я уезжаю, а к тебе перебирается Гиша с семьёй.

— Ни в коем случае, мне надо побыть одной! — воскликнула мама. — Обо мне не волнуйся! Я знаю, вы с Любимом победите. Теперь мне есть для чего жить! Буду считать дни до встречи. Попробую вернуть себя прежнюю.

Он пошёл прощаться со Степью.

До села, в котором есть автобусная остановка, четыре километра, а Степь захотела проводить, как ни отговаривал её. Но на их прощальной дороге молчала. Шла рядом неестественно прямая — кукла, перебирающая ногами.

— Скоро вернусь и справим свадьбу! — сказал. И замолчал.

Он врёт. Неизвестно, скоро ли вернётся. И вернётся ли?!

Надо передать разговор с матерью. А он молчит.

Между ними — неискренность и ложь.

Не сказал и о своём раздвоении.