— Но дети должны быть откровенны со своей матерью! — в отчаянии сказала она.

— Конечно. Но должны знать меру. Сколько может выдержать один человек! Это не значит, мать, что мы не доверяем или не любим. Ты для меня не только пример, я хочу быть похожей на тебя во всём, прежде всего мать, вот я и пришла к тебе, когда решается судьба моего ребёнка. — Лера вздохнула.

— А как ты видишь эту судьбу сама?

— Моя вина, мне и расплачиваться. Хочу попросить поселить меня с Гулей, она обещает первое время помочь с ребёнком. Сейчас нас четверо в комнате, когда малыш родится, начнёт плакать, они не смогут высыпаться, а значит, и работать. А Гуля говорит: «Покачаю и тут же усну!» Ей с детства сна нужно мало!

— Почему ты не хочешь выйти замуж за Колю?

— Мне стыдно, мать. Сама подумай, зачем ему объедки?!

— Что ещё за объедки?! — вскричал Коля. — Ребёнок, что ли, объедки? Твой же он, сколько в нём тебя! Ещё как буду любить! Ещё как выращу!

— Раз уж вы пришли ко мне, хочу попросить у вас прошения. Виновата перед вами: не была вам хорошей матерью, не участвовала в вашей жизни, прозевала ваши беды.

— Мы же сами не рассказывали…

— Видеть должна была! Ну, дело прошлое. Жестокий урок вы мне сегодня преподали. Теперь, если вам интересно, выскажу, что думаю. Дуэль не накажет Жору, если сам совестью не мучается, только вызовет обиду. А выставлять на обозрение то, что он сделал, Коля, — преступление перед Лерой. Сам подумай, сколько здесь людей! Все они разные, так ведь? Зачем же на Лере сосредотачивать их разные взгляды? Тут судьба и Леры, и ребёнка. Конечно, заставить Леру выйти за тебя, Коля, замуж, я не могу, но могу посоветовать ей хорошо подумать. Она любила тебя столько лет! Ну не устояла перед взрослым человеком, ну, влюбилась на мгновение… Жора-то человек яркий, понятное дело. А уж врач просто гениальный! И поучиться у него есть чему. А то, что он не устоял перед Лерой, разве не понятно? Сколько лет ты ходишь за ней! Красавица! Его-то тоже понять можно: закружилась голова. Наверняка будет мучиться, когда узнает, что Лера беременна.

— Он знает, я донёс до него эту новость!

— И что он?

— Да ничего, — помрачнел Коля. — Рот разинул и так, с разинутым ртом, и остался, а мы к тебе пошли. Но я, мать, согласен: нельзя Лерку выставлять перед всеми, это неправильно, на всю жизнь надену на неё хомут вины. Давай так решим, мать: если Лерка выйдет за меня замуж, я его оставлю в покое. Если нет…

— Что же ты мне выбора не оставляешь? — обиделась Лера. — Что же ты давишь на меня? И зачем мстить? Тебе мать сказала: он гениальный врач. И как же ты столько человек оставишь без врача? — Лера встала. — Вот что, Коля, я скажу тебе. Мне не понравилось, как ты тут разглагольствуешь: убью не убью. Пойдём поговорим наедине. Я ведь тоже человек, не так ли? И меня тоже хорошо бы послушать. В семейной жизни оба имеют право голоса. А ты подавляешь меня! Не только в Жоре дело, а в том, что ты подавляешь меня. — Она вышла.

Коля вскочил.

— Что же это, а? — спросил беспомощно.

— По-моему, как раз всё в порядке. Слышал, что сказала: «В семейной жизни оба право голоса имеют!» Беги, Коля, за ней!

Она отправилась к Жоре.

Он сидел в своём кабинете и записывал в тетрадь, что делал сегодня. Когда она вошла, вскочил как школьник и, не дожидаясь её слов, заговорил быстро и растерянно:

— Что делать, мать? Грешник я. Подлец я. Не смог совладать с собой. Ну, ходит она за мной и ходит, как на Бога смотрит, каждое слово ловит, я и потерял контроль.