Мысль правильная. Формулировка – идиотская! Половая жизнь. Варя на секунду зажмурилась. Господи, ну почему она не сказала как-то иначе? Хотя бы «заниматься сексом». А Тихий сейчас совершенно точно скажет, что он согласен вместо «половой» на «диванную» жизнь.

– Хорошо, – кивнул Тин. – Ты права. Наверное, это правильно. И разумно. Да, точно, ты права. Так будет лучше.

Вот так, да? Варя постаралась остаться невозмутимой.

– Тогда спокойной ночи.

– Сладких снов. Я тебя… поцелую. Можно?

– В щёчку?

– В ручку.

Тихон ткнулся носом ей в ладонь. Потом прижался щекой. Поцеловал тепло и влажно. Шепнул ей туда что-то. Потом коснулся губами запястья. Перевернул и легко провёл по тыльной стороне ладони губами. Потом еще погладил большим пальцем ладошку. И отпустил ее руку.

– Иди, Варя. Ты устала.

– А ты?

– Дверь за тобой закроется, и я пойду.

– Хорошо, – почему-то неуверенно кивнула она. Повторила еще раз зачем-то: – Спокойной ночи.

– Иди спать. Я завтра позвоню.

Варя была собой довольна: она сделала это. Захлопнула у него перед носом дверь. Они остались по разные стороны. Она должна гордиться собой. И она гордится!

Машинально, на автомате, щёлкнула выключателем в прихожей, потом зажгла свет на кухне. Прошла туда-сюда несколько раз. С каждым разом всё выше поднимая подбородок. Да, всё правильно она сделала. Как и положено всякой уважающей себе женщине с чувством собственного достоинства. Варя представила, как одобрительно кивает мать. Как поднимает большой палец отец и таким же жестом реагирует брат. Как несколько раз хлопает в ладошки Любава. Варвара в ответ милостиво кивнула им. Серафима Андреевна склоняет голову, кажется, одобрительно. А воображаемый Аристарх Петрович почему-то ее перекрестил. Нина пожимает плечами. София кивает серьёзно, но тоже, похоже, с одобрением. Лиза просто улыбается, наверное, еще не очень понимая, о чём речь. Поверь мне, Лиза, я всё правильно сделала. Вырастешь – поймёшь.

Варя остановилась в центре кухни, прервав свой мысленный, полный истинно королевского достоинства диалог с воображаемыми собеседниками. Замерла. Зачем она отпустила Тихона? Куда? На ночь глядя? Ведь вляпается же. Как пить дать – вляпается! Этот дурень и балбес просто чемпион в области собирания приключений на свою голову. Пуля в плече. Распоротая щека. Отобранные пальто и часы. Он просто не может не влипнуть в какие-нибудь неприятности, потому что… потому что! Видимо, человек такой. И нельзя его отпускать ночью из дома. Нельзя. Да чем она думала?

Варя кинулась к окну, чуть не расплющила о стекло нос. «Эскалада» стоит на месте, Тихона не видно. Теперь что, крикнуть ему посреди ночи на весь двор: «Тихон, вернись!» Нет, лучше догнать, если быстро – должна успеть, пока он машину заведёт, пока развернёт…

Варя опрометью сорвалась с места. Обулась, не глядя, зажала в кулаке ключи и надавила на ручку двери, готовая вылететь из квартиры.

За дверью стоял он. Прислонившись к перилам и низко опустив голову.

Варя замерла. Лишь пальцы разжались, и мягко шлёпнулись на коврик ключи.

– Ты не ушёл… – выдохнула она.

Тин поднял голову, и их взгляды встретились.

– Не смог уйти.

Действие шестнадцатое

На сцене гаснет свет. Но действие продолжается.

В авторской суфлёрской будке, нарушая всю интимность момента, шуршат фантиком от конфеты и нагло ждут предложений от кондитерских концернов по поводу продактплейсмента.

– Не смог уйти. Не могу я. От тебя уйти.

Они шагнули друг к другу.