Самым тяжелым оказался спуск. Безопасники уже зачищали территорию, ходили деловые из угла в угол и отдавали приказы полиции, что только недавно подъехала к «бандитскому логову», так они называли между собой его резиденцию. Крест захлебывался от злости, но старался держать себя в руках. Только истерики ему сейчас не хватало. Надо было добраться до черной лестницы, по которой можно было спуститься в подвал, и не попасться на глаза серебряным. Там бронированная дверь на цифровом замке с кодом, что менялся каждое утро и вечер. Стило знал все пароли и явки. Главное оказаться за дверью, а потом пусть безопасники извилины мозговые чешут. На взлом кода уйдет время. Его как раз хватит уговорить храмовника построить портал. Была вероятность, что серебряные попробуют дверь взорвать, но Стило был уверен, что пару попыток она все же выдержит. Потому сейчас они пробирались сквозь дом, петляя как зайцы, чтобы избежать столкновения с серебряными.

Среди серебряных Крест заметил и пару золотых беретов. Похоже, безопасники подстраховались и взяли с собой на дело молниеносных, а это говорило о том, что зачистка Креста была санкционирована на самом высоком уровне. Ничего. Сейчас главное убраться отсюда, а потом он отлежится, залечит раны, да заставит храмовников вернуть ему все, что он потерял.

А вот и бронированная дверь. Стило принялся колдовать над замком, а Крест охранял подступы. Сердце его бешено колотилось. Ему казалось, что вот сейчас его моторчик не выдержит и перегорит. Пост устилал лоб, тек грязными ручейками по щекам, ел солью глаза, но он не мог даже вытереться. Руки были заняты, и Крест боялся, что стоит отвлечься и в подвал набьются безопасники, как в не защищенный компьютер вирусы.

Наконец, Стило справился. Дверь открылась, и они вошли внутрь.

Первое что бросилось в глаза, это храмовник, что открывал портал. Потом они увидели мертвого меченого у него за спиной и второго что жался в стену, пытаясь пройти сквозь нее.

Глава 8. ХРАМОВНИК

Время понятие индивидуальное. У кого-то его слишком много, и он не считает дни, месяцы и годы, потому что впереди у него целая вечность, помноженная на бесконечность. А у кого-то время считается минутами, оставшимися до прыжка в пропасть.

Рамид аль Рауни, старший магистерий Храма Великого Универсума, давно забыл о том, каким он был до того, как клятва верности Храму сковала его разум и жизнь. Сколько он себя помнил, он всегда служил Храму. Сначала десять лет постижения в Инториуме на далекой планете Гаркла под присмотром мастера-наставника Долина. Дети звали его попросту Жирдяй, но не допусти Создатель, если мастер Долин услышит, как они его называли, он мог и шкуру заживо спустить, срезая ее лоскут за лоскутом с живого кричащего комка кровоточащей плоти, еще недавно носящего имя. Потом бесконечность на передовой простым солдатом-послушником.

Из того страшного призыва, в который попал Рамид, в живых остался лишь он. Страшная мясорубка в Жженной туманности, куда прибыл их экспедиционный корпус, снилась ему еще целую вечность. Ни горькая дравна, ни искажающие реальность воспарения не спасали его от одного и того же кошмара. Горящие заживо братья, стекающие с тел защитные костюмы вместе с кожей, беззвучные крики боли и ужаса, и ползущие из болот безразличные ко всему медузы, плюющиеся огненными шарами. Один из таких шаров ударил рядом и братья, стоящие от него в двух шагах, сгорели. Как они кричали? Какой дикий запах гари они источали?

Целую вечность Рамид аль Рауни помнил об этом. Целую вечность он видел картины из Жженной туманности в своих снах.

Кроссеры верховного совета Храма приняли решение об отстранении его от полевой службы. Так Рамид аль Рауни покинул экспедиционный корпус. Но солдат Храма до конца жизни остается солдатом Храма, а после смерти ему даровано право пройти Слияние с Универсумом. «Миллиарды станут единым целым. Один станет как миллиард» — говорили Верховные Братья.