Все-таки, курфюрст — это дипломатическая персона. Одно дело, если я просто набью ему морду. Такой скандал можно и замять.

И совсем другое дело, если курфюрст окажется причастен к смерти санитара и пропаже репортера.

Как будто в ответ на мои мысли с улицы раздался автомобильный гудок.

Я быстро натянул штаны и вышел навстречу Бердышеву. Сеня уже успел открыть ворота, и огромный черный внедорожник медленно вползал в них, как медведь в слишком тесную берлогу.

— Как облава? — спросил я Жана Гавриловича и поздоровался с доктором Луниным.

— Прочесали всю Охту полицейскими катерами, — нехотя ответил Бердышев. — Прошли по дну тралами. Выловили шесть трупов, несколько утонувших лодок и пару тонн рыбы. Крокодила нет. Или он достаточно хитер, чтобы не попасться в сети.

— Он весь вечер был очень занят, — объяснил я. — Пытался попасть к нам в гости без приглашения. Рыжий его спалил.

Жан Гаврилович продемонстрировал чудеса выдержки. Он со всеми поздоровался, позволил отвести себя в дом и усадить за стол.

И только после картофельного салата с отварным налимом принялся приставать ко мне с расспросами.

— Давай, рассказывай!

— Да нечего рассказывать, — скривился я. — Я услышал лай Рыжего. Эта тварь сидела в трубе. Я попытался разрушить ее матрицу, но ничего не вышло. Точнее, как только что-то начало получаться — крокодил вылез из трубы и уехал на машине. Думаю, что сначала он превратился в человека. Сам я этого не видел, но догадываюсь, что чешуйчатым хвостом неудобно нажимать на педали.

— Решетка выдержала? — спросил Жан Гаврилович.

— Выдержала, — кивнул я. — Но мы сегодня все равно переедем в Малый Зимний дворец. Ты можешь попросить у Императора охрану? У меня есть план.

Я рассказал Жану Гавриловичу о том, что в Петербурге слишком своевременно появился сынишка Бранденбургского курфюрста.

— По странному стечению обстоятельств, этот наследник обожает крокодилов и имеет кучу претензий к Алине.

— Могу себе представить, — согласился Бердышев.

— Я с ним поговорил. Теперь у него есть претензии и ко мне тоже.

— А вот это он зря, — задумчиво хмыкнул Жан Гаврилович.

— Зря, — согласился я. — Главное, чтобы он об этом не узнал до последнего.

— Посмотрим, — задумчиво сказал Бердышев. — В любом случае, теперь это не твое дело.

— Как это не мое? — заспорил я.

Но Жан Гаврилович был непреклонен.

— Переезжайте во дворец, — сказал он. — Охрану я обеспечу. И нос на улицу не показывайте. Курфюрста я сам разыщу и поговорю с ним. Кстати, что там у тебя за план?

— А тебе какое дело? — невежливо ответил я. — Ты за меня все решил — вот и действуй сам.

— Полегче, ваше сиятельство, — нахмурился Бердышев. — Я ведь могу и твоем аресте поговорить с Императором.

Но я так ничего ему и не сказал, и Жан Гаврилович отвязался от меня.

Конечно, о своем плане я промолчал не от обиды. а потому, что Бердышев мог мне помешать.

В успех его разговора с курфюрстом я не верил. Вряд ли курфюрст такой дурак, чтобы испугаться слов Бердышева.

Все это время доктор Лунин молча наслаждался ужином. Но увидев, что наш разговор с Жаном Гавриловичем зашел в тупик, он решил вмешаться.

— Жан Гаврилович, — спросил доктор. — Ты что-то говорил про новые способности Константина.