|
Судя по всему, граф Караваджо еще был не готов признать, что его шевелюру постигла необратимая катастрофа, — впрочем, люди часто не видят того, чего не хотят видеть. Его лицо было таким же круглым, как и живот (если, конечно, он выпростал бы пузо из плена корсета). В любой другой ситуации я сочла бы графа вполне приятным господином, но сейчас мешало убеждение, что передо мной закоренелый преступник, — преступник со смешными маленькими черными усиками а-ля Кларк Гейбл, которые граф то и дело любовно поглаживал. Больше всего привлекали внимание руки — нежные, белые, пухлые, с отполированными до зеркального блеска ногтями. Я смогла прекрасно их рассмотреть, поскольку руки графа так и мельтешили перед моими глазами.
Я приехала на такси, боясь опоздать, но граф явно не торопился приступать к трапезе, долго пичкая меня хересом. Бедняга, должно быть, надеялся меня напоить. Детская наивность. Некоторое время я позволяла ему похлопывать меня по спине, поглаживать пальцы, затем решила, что на сегодня развлечений хватит, пора и за дело. — У вас великолепное жилище, граф, — проворковала я, поднимаясь. — Впервые вижу настоящий итальянский дворец, я имею в виду жилой, а не превращенный в музей. — А, это... — Граф обвел красноречивым жестом мраморный пол, люстры из хрусталя и золота, панели красного дерева, инкрустированные малахитом и лазуритом, тысячи редких томов в кожаных переплетах... — Все здесь постепенно приходит в упадок. Изысканность и современный мир несовместимы. Самые ценные сокровища я храню в загородном доме в Тиволи. Там мне удается поддерживать иллюзию красоты и гармонии. Вы должны их увидеть. Вы же ученый, дорогая Вики, хотя я не могу поверить, что такая прекрасная женщина корпит над скучными научными трудами... Он с усилием поднялся с тахты (лицо побагровело еще больше) и направился вслед за мной. — Вики, вы любите книги? Взгляните на эту — одна из моих любимых. Иллюстрации принадлежат самому Рафаэлю, он сделал их для одного из моих предков. Вытаскивая книгу, граф умудрился обхватить меня обеими руками. Мои глаза в буквальном смысле полезли на лоб, стоило взглянуть на первый рисунок. Я всегда пребывала в убеждении, что Рафаэль специализировался на мадоннах. — Поразительно! — честно воскликнула я, быстро захлопывая книгу. Граф тяжело сопел. — Возможно, вам не следует смотреть на эти рисунки, граф, раз они приводят вас в такое... — Зовите меня Пьетро, — прохрипел он, хватая меня за плечо. Я не сбросила руку только потому, что иначе граф рухнул бы на пол. Вся эта возня продолжалась довольно долго. Мы покончили с хересом, полюбовались очередной книгой — некоторые из иллюстраций действительно можно назвать выдающимися — и вскоре уже были закадычными друзьями. Граф оказался совершенно безвредным и нетребовательным. Ему было вполне достаточно прикосновений. Правда, я старательно увертывалась, но вовсе не потому, что хозяин дома вызывал отвращение, просто эта игра в кошки-мышки меня забавляла. Сообразив, что из Рафаэля много не выжмешь, граф с чувством предложил мне стать его гостьей и разделить с ним пищу и кров. — Не здесь, — пояснил он, пренебрежительно обведя рукой восточные ковры, письменный стол из золоченой бронзы, статуи Донателло... — Римская жара невыносима. Завтра я переезжаю в Тиволи. Вы поедете со мной, дорогая Вики. Будучи специалистом, вы оцените мое собрание шедевров человеческого гения, хотя не верится, что такая красивая, такая чувственная... Меня спас дворецкий, объявивший, что кушать подано. Пухлое красное лицо Пьетро разочарованно вытянулось. — Полагаю, мы должны идти. Хелена наговорит кучу грубостей, если я опоздаю. — Хелена? — Я приняла предложенную руку, и мои пальцы тут же оказались прижаты к мягкому бедру графа. |
