— Хорошо. А теперь иди, — одарив ее улыбкой, миссис Муларки ушла в гостиную.

Талли было видно, как мистер Муларки обнял жену и усадил ее к себе в кресло-качалку. Их головы склонились друг к другу.

Талли вдруг почувствовала невыносимую горечь и обиду. Все в ее жизни могло быть по-другому, родись она в такой семье. И она не спешила подниматься к Кейти.

— Вы смотрите новости? — спросила Талли, заглянув в гостиную.

Мистер Муларки поднял голову.

— Мы обычно не пропускаем вечерний выпуск.

Миссис Муларки улыбнулась:

— Джин Эмерсен изменяет этот мир. Она — одна из первых женщин, которым доверили вести вечерние новости.

— Я тоже хотела бы стать журналисткой, — неожиданно разоткровенничалась Талли.

— Это просто замечательно! — отозвалась миссис Муларки.

— Так ты уже здесь? — неожиданно услышала Талли голос Кейт. — Как это мило со стороны остальных — сообщить мне, что моя подруга уже пришла, — громко произнесла она, спускаясь по лестнице.

— А я как раз говорила твоим родителям, что хочу быть журналисткой, — сказала Талли.

Миссис Муларки широко улыбнулась, и в этой улыбке было и тепло, и одобрение — то, чего Талли так не хватало всю жизнь.

— Разве не замечательная у Талли мечта, Кейти?

Кейт кивнула и, взяв Талли за руку, потащила ее из гостиной наверх. Когда девочки очутились в маленькой комнатке Кейт в мансарде, хозяйка комнаты подошла к проигрывателю и стала рыться в пластинках. Наконец она определилась с выбором и поставила «Гобелен» в исполнении Кэрол Кинг. Талли в это время задумчиво смотрела в окно на лавандовые сумерки.

Тот прилив адреналина, который она испытала, объявив семейству Муларки о своих амбициозных планах, уже прошел, оставив после себя тихую грусть. Талли знала, что она должна сейчас сделать, но при мысли об этом ей становилось не по себе.

«Давай же, Талли, скажи ей правду! Если этого не сделаешь ты, ей расскажет миссис Муларки», — уговаривала она себя.

— У меня есть новые номера молодежных журналов, — сказала Кейти, растянувшись на ковре. — Хочешь полистаем? Можем пройти тест «Сможешь ли ты стать девушкой Тони Де Франко?».

— Конечно, хочу, — сказала Талли, вытягиваясь рядом.

— Жан-Мишель Винсент такой красавчик, — сказала Кейт, указывая на фотографию актера.

— Я слышала, он бросил свою девушку, — заметила Талли.

— Ненавижу таких. — Кейт перевернула страницу. — А ты и вправду хочешь быть журналисткой? Мне ты никогда об этом не говорила.

— Да, — твердо сказала Талли, хотя сегодня она впервые представила себя в этой роли. Может быть, она сумеет стать знаменитой, тогда все будут ею восхищаться. — И тебе тоже придется стать тележурналисткой. Потому что теперь мы все будем делать вместе.

— Мне?

— Мы будем одной командой. Как Вудворт и Бернштейн, только одеваться станем лучше. И мы красивее.

— Я не знаю…

Талли ткнула ее в бок.

— Да чего там не знать-то? Миссис Рамсдейл сказала при всем классе, что ты пишешь отличные сочинения.

Кейт рассмеялась:

— Это правда. Ну, ладно, я согласна — тоже буду тележурналисткой.

— А когда мы станем знаменитыми, я скажу Майку Уоллису, что у нас ничего бы не получилось без поддержки друг друга.

Они умолкли, продолжая перелистывать журналы. Талли дважды пыталась прервать молчание и заговорить о своей матери, но оба раза Кейт прерывала ее. Потом снизу послышался крик: «Ужин готов!», лишив Талли шанса очиститься от грехов.